Неточные совпадения
— Но ведь
ты меня любишь?
Ты любишь меня? — промолвила она, приблизив к нему свое лицо, и глаза ее, еще полные слез, засверкали веселостью счастья.
Ты любишь меня и в этом гадком платье?
— Но, Ирина,
ты меня любишь?
Тут
я ему, милостивые государи мои, дал набалдашник моей палки понюхать."А это
ты любишь, ангел мой?"–"Нет, говорит, этого не
люблю".
— О Таня, Таня! — воскликнул он с увлечением, —
ты одна мой ангел, мой добрый гений,
тебя я одну
люблю и век
любить буду. А к той
я не пойду. Бог с ней совсем! Пусть она забавляется с своими генералами! Литвинов снова взялся за книгу.
— О, мой милый! — продолжала она шепотом еще более тихим, но с увлечением неудержимым, —
ты не знаешь, как
я тебя люблю, но вчера
я только долг свой заплатила,
я загладила прошедшую вину… Ах!
я не могла отдать
тебе мою молодость, как бы
я хотела, но никаких обязанностей
я не наложила на
тебя, ни от какого обещания
я не разрешила
тебя, мой милый! Делай что хочешь,
ты свободен как воздух,
ты ничем не связан, знай это, знай!
— Скажи
мне, Григорий…она
тебя любила?
Я не хочу сердить вас — о господи! до того ли
мне! —
я, напротив, просить вас хочу: одумайтесь, пока есть время, не губите ее, не губите собственного счастия, она еще поверит вам, Гриша, она поверит
тебе, ничего еще не пропало; ведь она
тебя любит так, как никто, никогда не полюбит
тебя!
Мне ли жаловаться, когда
ты меня любишь, Ирина!
Если же
ты, моя прекрасная, лучезарная царица, действительно полюбила такого маленького и темного человека, каков
я, и действительно готова разделить его участь — ну, так дай
мне руку и отправимся вместе в наш трудный путь! Только знай, мое решение несомненно: или все, или ничего! Это безумно… но
я не могу иначе, не могу, Ирина!
Я слишком сильно
тебя люблю.
"Приходи сегодня ко
мне, — писала она ему: — он отлучился на целый день. Твое письмо
меня чрезвычайно взволновало.
Я все думаю, думаю… и голова кружится от дум.
Мне очень тяжело, но
ты меня любишь, и
я счастлива. Приходи.
— Или
я тебе не нравлюсь сегодня? Подурнела
я со вчерашнего дня? Скажи
мне, часто видал
ты более красивую руку? А эти волосы? Скажи,
любишь ты меня?
Оставить этот свет
я не в силах, но и жить в нем без
тебя не могу. Мы скоро вернемся в Петербург, приезжай туда, живи там, мы найдем
тебе занятия, твои прошедшие труды не пропадут,
ты найдешь для них полезное применение… Только живи в моей близости, только
люби меня, какова
я есть, со всеми моими слабостями и пороками, и знай, что ничье сердце никогда не будет так нежно
тебе предано, как сердце твоей Ирины. Приходи скорее ко
мне,
я не буду иметь минуты спокойствия, пока
я тебя не увижу.
— Ты знаешь, Алексей, — сказала она, выслушав его, — как
я люблю тебя и как готова всё для тебя сделать; но я молчала, потому что знала, что не могу тебе и Анне Аркадьевне быть полезною, — сказала она, особенно старательно выговорив «Анна Аркадьевна».
«Послушай, гетман, для тебя // Я позабыла всё на свете. // Навек однажды полюбя, // Одно имела я в предмете: // Твою любовь. Я для нее // Сгубила счастие мое, // Но ни о чем я не жалею… // Ты помнишь: в страшной тишине, // В ту ночь, как стала я твоею, //
Меня любить ты клялся мне. // Зачем же ты меня не любишь?»
— Славный! — повторил Райский, приглаживая ей волосы на висках, — и ты славная! Как жаль, что я стар, Марфенька: как бы
я любил тебя! — тихо прибавил он, притянув ее немного к себе.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Цветное!.. Право, говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому что
я хочу надеть палевое;
я очень
люблю палевое.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже
любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они
мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у
меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка
ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Я не
люблю церемонии. Напротив,
я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз
меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который
мне очень знаком, говорит
мне: «Ну, братец, мы
тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Так как
я знаю, что за
тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что
ты человек умный и не
любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую
тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
Не так ли, благодетели?» // — Так! — отвечали странники, // А про себя подумали: // «Колом сбивал их, что ли,
ты // Молиться в барский дом?..» // «Зато, скажу не хвастая, //
Любил меня мужик!