Неточные совпадения
И мужики надеялись, думали: «Шалишь,
брат! ужо тебя к ответу потянут, голубчика; вот ты ужо напляшешься,
жила ты этакой!..» А вместо того вышло — как вам доложить? сам Господь не разберет, что такое вышло!
— Что? грозить мне вздумал? — с сердцем заговорил он. — Ты думаешь, я тебя боюсь? Нет,
брат, не на того наткнулся! чего мне бояться?.. Я везде себе хлеб сыщу. Вот ты — другое дело! Тебе только здесь и
жить, да наушничать, да воровать…
Лет восемь тому назад
проживал у Татьяны Борисовны мальчик лет двенадцати, круглый сирота, сын ее покойного
брата, Андрюша.
— Можно, — ответил Ермолай с обычной своей невозмутимостью. — Вы про здешнюю деревню сказали верно; а только в этом самом месте
проживал один крестьянин. Умнеющий! богатый! Девять лошадей имел. Сам-то он помер, и старший сын теперь всем орудует. Человек — из глупых глупый, ну, однако, отцовское добро протрясти не успел. Мы у него лошадьми раздобудемся. Прикажите, я его приведу.
Братья у него, слышно, ребята шустрые… а все-таки он им голова.
Надежда Васильевна Адаменко с
братом жила в городе в собственном кирпичном красном домике; недалеко от города было у нее имение, отданное в аренду. В позапрошлом году кончила она учение в здешней гимназии, а ныне занималась тем, что лежала на кушетке, читала книжки всякого содержания да школила своего брата, одиннадцатилетнего гимназиста, который спасался от ее строгостей только сердитым заявлением:
Да и не трудно было расплескать миллионы. Два сына Губонина были люди некоммерческие. Отцовское дело было с убытком ликвидировано. Гурзуф продан, из своего дома пришлось выехать на квартиру, и братьев разорили ростовщики. Первое время, пока еще были средства,
братья жили широко. Благотворительные генералы и дамы-благотворительницы обирали их вовсю, да вообще у них никому отказу не было в деньгах.
Неточные совпадения
Скучно,
брат, так
жить; хочешь наконец пищи для души.
Цыфиркин. А наш
брат и век так
живет. Дела не делай, от дела не бегай. Вот беда нашему
брату, как кормят плохо, как сегодни к здешнему обеду провианту не стало…
Константин Левин заглянул в дверь и увидел, что говорит с огромной шапкой волос молодой человек в поддевке, а молодая рябоватая женщина, в шерстяном платье без рукавчиков и воротничков, сидит на диване.
Брата не видно было. У Константина больно сжалось сердце при мысли о том, в среде каких чужих людей
живет его
брат. Никто не услыхал его, и Константин, снимая калоши, прислушивался к тому, что говорил господин в поддевке. Он говорил о каком-то предприятии.
Ему хотелось плакать над своим умирающим любимым
братом, и он должен был слушать и поддерживать разговор о том, как он будет
жить.
Левин знал
брата и ход его мыслей; он знал, что неверие его произошло не потому, что ему легче было
жить без веры, но потому, что шаг за шагом современно-научные объяснения явлений мира вытеснили верования, и потому он знал, что теперешнее возвращение его не было законное, совершившееся путем той же мысли, но было только временное, корыстное, с безумною надеждой исцеления.