Неточные совпадения
На разъездах, переправах и в других тому подобных местах люди Вячеслава Илларионыча не шумят и не кричат; напротив, раздвигая народ или вызывая карету, говорят приятным горловым баритоном: «Позвольте, позвольте, дайте генералу Хвалынскому пройти», или: «Генерала Хвалынского экипаж…» Экипаж, правда, у Хвалынского формы довольно старинной; на лакеях ливрея довольно потертая (о том, что она серая с красными выпушками, кажется, едва ли нужно упомянуть);
лошади тоже довольно пожили и послужили на своем веку, но на щегольство Вячеслав Илларионыч притязаний не
имеет и не считает даже званию своему приличным пускать пыль в глаза.
Я ему продал за четыреста рублей
лошадь, которая стоила тысячу, и это бессловесное существо
имеет теперь полное право презирать меня; а между тем сам до того лишен способности соображенья, особенно утром, до чаю, или тотчас после обеда, что ему скажешь: здравствуйте, а он отвечает: чего-с?
Оказалось, что жид о краже Малек-Аделя не
имел ни малейшего понятия. Да и с какой стати было ему красть
лошадь, которую он сам достал для «почтеннейшего Пантелея Еремеича»?
— Можно, — ответил Ермолай с обычной своей невозмутимостью. — Вы про здешнюю деревню сказали верно; а только в этом самом месте проживал один крестьянин. Умнеющий! богатый! Девять
лошадей имел. Сам-то он помер, и старший сын теперь всем орудует. Человек — из глупых глупый, ну, однако, отцовское добро протрясти не успел. Мы у него
лошадьми раздобудемся. Прикажите, я его приведу. Братья у него, слышно, ребята шустрые… а все-таки он им голова.
Неточные совпадения
Изложив таким манером нечто в свое извинение, не могу не присовокупить, что родной наш город Глупов, производя обширную торговлю квасом, печенкой и вареными яйцами,
имеет три реки и, в согласность древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается и столь же бесчисленно
лошадей побивается. Разница в том только состоит, что в Риме сияло нечестие, а у нас — благочестие, Рим заражало буйство, а нас — кротость, в Риме бушевала подлая чернь, а у нас — начальники.
Левину было досадно и то, что ему помешали стрелять, и то, что увязили его
лошадей, и то, главное, что, для того чтобы выпростать
лошадей, отпречь их, ни Степан Аркадьич, ни Весловский не помогали ему и кучеру, так как не
имели ни тот, ни другой ни малейшего понятия, в чем состоит запряжка.
Другое немножко неприятное было то, что новый начальник, как все новые начальники,
имел уж репутацию страшного человека, встающего в 6 часов утра, работающего как
лошадь и требующего такой же работы от подчиненных.
— Славная у тебя
лошадь! — говорил Азамат. — Если бы я был хозяин в доме и
имел табун в триста кобыл, то отдал бы половину за твоего скакуна, Казбич!
— Черта лысого получишь! хотел было, даром хотел отдать, но теперь вот не получишь же! Хоть три царства давай, не отдам. Такой шильник, [Шильник — плут.] печник гадкий! С этих пор с тобой никакого дела не хочу
иметь. Порфирий, ступай скажи конюху, чтобы не давал овса
лошадям его, пусть их едят одно сено.