Неточные совпадения
На разъездах, переправах и в
других тому подобных местах люди Вячеслава Илларионыча не шумят и не кричат; напротив, раздвигая народ или вызывая карету, говорят приятным горловым баритоном: «Позвольте, позвольте, дайте генералу Хвалынскому пройти», или: «Генерала Хвалынского экипаж…» Экипаж, правда, у Хвалынского формы довольно старинной; на лакеях ливрея довольно потертая (о том, что она серая с красными выпушками, кажется, едва ли нужно упомянуть); лошади тоже довольно пожили и послужили на
своем веку, но на щегольство Вячеслав Илларионыч притязаний не имеет и не
считает даже званию
своему приличным пускать пыль в глаза.
— Я, как человек доверчивый, всегда считал Фотия и графиню друзьями своими, а они, кажется, не
считали меня своим другом.
Там доктора встречали радостными криками и шутками, многие целовались с ним, так как
считали его своим другом, и он помогал составить меню ужина, выбирал вина, назначал очередь хорам и выбирал из них солистов и солисток.
Относительно ее я не имел никаких определенных намерений и ни о чем не мечтал, но почему-то всякий раз, когда мы оставались вдвоем, я вспоминал, что ее муж
считал меня своим другом, и мне становилось неловко.
Неточные совпадения
Раздражение, разделявшее их, не имело никакой внешней причины, и все попытки объяснения не только не устраняли, но увеличивали его. Это было раздражение внутреннее, имевшее для нее основанием уменьшение его любви, для него — раскаяние в том, что он поставил себя ради ее в тяжелое положение, которое она, вместо того чтоб облегчить, делает еще более тяжелым. Ни тот, ни
другой не высказывали причины
своего раздражения, но они
считали друг друга неправыми и при каждом предлоге старались доказать это
друг другу.
Но Алексей Александрович не чувствовал этого и, напротив того, будучи устранен от прямого участия в правительственной деятельности, яснее чем прежде видел теперь недостатки и ошибки в деятельности
других и
считал своим долгом указывать на средства к исправлению их. Вскоре после
своей разлуки с женой он начал писать
свою первую записку о новом суде из бесчисленного ряда никому ненужных записок по всем отраслям управления, которые было суждено написать ему.
Она молча села в карету Алексея Александровича и молча выехала из толпы экипажей. Несмотря на всё, что он видел, Алексей Александрович всё-таки не позволял себе думать о настоящем положении
своей жены. Он только видел внешние признаки. Он видел, что она вела себя неприлично, и
считал своим долгом сказать ей это. Но ему очень трудно было не сказать более, а сказать только это. Он открыл рот, чтобы сказать ей, как она неприлично вела себя, но невольно сказал совершенно
другое.
Брат же, на
другой день приехав утром к Вронскому, сам спросил его о ней, и Алексей Вронский прямо сказал ему, что он смотрит на
свою связь с Карениной как на брак; что он надеется устроить развод и тогда женится на ней, а до тех пор
считает ее такою же
своею женой, как и всякую
другую жену, и просит его так передать матери и
своей жене.
Петр Петрович очень смеялся. Он уже кончил
считать и припрятал деньги. Впрочем, часть их зачем-то все еще оставалась на столе. Этот «вопрос о помойных ямах» служил уже несколько раз, несмотря на всю
свою пошлость, поводом к разрыву и несогласию между Петром Петровичем и молодым его
другом. Вся глупость состояла в том, что Андрей Семенович действительно сердился. Лужин же отводил на этом душу, а в настоящую минуту ему особенно хотелось позлить Лебезятникова.