Неточные совпадения
— Да. Прежде были гегелисты, а теперь нигилисты.
Посмотрим, как вы будете существовать в пустоте, в безвоздушном пространстве; а теперь позвони-ка, пожалуйста,
брат, Николай Петрович, мне пора пить мой какао.
Базаров вернулся, сел за стол и начал поспешно пить чай. Оба
брата молча глядели на него, а Аркадий украдкой
посматривал то на отца, то на дядю.
— Воспитание? — подхватил Базаров. — Всякий человек сам себя воспитать должен — ну хоть как я, например… А что касается до времени — отчего я от него зависеть буду? Пускай же лучше оно зависит от меня. Нет,
брат, это все распущенность, пустота! И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество. Пойдем лучше
смотреть жука.
Оба приятеля вышли.
Братья остались наедине и сперва только
посматривали друг на друга.
— Извольте, — сказала она и
посмотрела на Аркадия не то чтобы свысока, а так, как замужние сестры
смотрят на очень молоденьких
братьев.
— Что,
брат, — проговорил он наконец, — дай-ка сигарку… Да
посмотри, чай, желтый у меня язык?
— Э! да ты, я вижу, Аркадий Николаевич, понимаешь любовь, как все новейшие молодые люди: цып, цып, цып, курочка, а как только курочка начинает приближаться, давай бог ноги! Я не таков. Но довольно об этом. Чему помочь нельзя, о том и говорить стыдно. — Он повернулся на бок. — Эге! вон молодец муравей тащит полумертвую муху. Тащи ее,
брат, тащи! Не
смотри на то, что она упирается, пользуйся тем, что ты, в качестве животного, имеешь право не признавать чувства сострадания, не то что наш
брат, самоломанный!
—
Смотри,
брата не испугай, — сказал ему Павел Петрович, — не вздумай ему докладывать.
— А! вот вы как! — начал было Павел Петрович и вдруг воскликнул: —
Посмотрите, что ваш глупец Петр наделал! Ведь
брат сюда скачет!
— Напрасно ж ты уважал меня в этом случае, — возразил с унылою улыбкою Павел Петрович. — Я начинаю думать, что Базаров был прав, когда упрекал меня в аристократизме. Нет, милый
брат, полно нам ломаться и думать о свете: мы люди уже старые и смирные; пора нам отложить в сторону всякую суету. Именно, как ты говоришь, станем исполнять наш долг; и
посмотри, мы еще и счастье получим в придачу.
Самгин не отдавал себе отчета — обвиняет он или защищает? Он чувствовал, что речь его очень рискованна, и видел:
брат смотрит на него слишком пристально. Тогда, помолчав немного, он сказал задумчиво:
— Ты, может быть, сам масон! — вырвалось вдруг у Алеши. — Ты не веришь в Бога, — прибавил он, но уже с чрезвычайною скорбью. Ему показалось к тому же, что
брат смотрит на него с насмешкой. — Чем же кончается твоя поэма? — спросил он вдруг, смотря в землю, — или уж она кончена?
А
брат смотрел на неё и думал, что она играет в скверную игру с этим мальчиком. В нём весь этот разговор вызвал ощущение скуки, и, хотя ему жалко было Бенковского, эта жалость не вмещала в себе сердечной теплоты.
Поутру, когда я проснулся, как пораздумал, что за меня брат идет, стало мне тошно. Я и говорю: «Не ходи, Николай, мой черед, я и пойду». А он молчит и собирается. И я собираюсь. Пошли мы оба в город на ставку. Он становится, и я становлюсь. Оба мы ребята хорошие, стоим — ждем, не бракуют нас. Старший
брат посмотрел на меня — усмехнулся и говорит: «Будет, Петр, ступай домой. Да не скучайте по мне, я своей охотой иду». Заплакал я и пошел домой. А теперь как вспомню про брата, кажется бы жизнь за него отдал.
Неточные совпадения
— Теперь
посмотрим,
братия, // Откудова богачество // Поповское идет?..
— Теперь
посмотрим,
братия, // Каков попу почет? // Задача щекотливая, // Не прогневить бы вас…
— Теперь
посмотрим,
братия, // Каков попу покой? // Начать, признаться, надо бы // Почти с рожденья самого, // Как достается грамота // поповскому сынку, // Какой ценой поповичем // Священство покупается, // Да лучше помолчим! //....................... //.......................
Основание ее писем составляли видения, содержание которых изменялось,
смотря по тому, довольна или недовольна она была своим"духовным
братом".
Когда доктор уехал, больной что-то сказал
брату; но Левин расслышал только последние слова: «твоя Катя», по взгляду же, с которым он
посмотрел на нее, Левин понял, что он хвалил ее.