Неточные совпадения
Не раз,
возвращаясь к себе домой после нежного свидания, Кирсанов чувствовал
на сердце ту разрывающую и горькую досаду, которая поднимается в сердце после окончательной неудачи.
Она навела речь
на музыку, но, заметив, что Базаров не признает искусства, потихоньку
возвратилась к ботанике, хотя Аркадий и пустился было толковать о значении народных мелодий.
На следующее утро Анна Сергеевна тотчас после завтрака отправилась ботанизировать с Базаровым и
возвратилась перед самым обедом; Аркадий никуда не отлучался и провел около часа с Катей.
После жареного Василий Иванович исчез
на мгновение и
возвратился с откупоренною полбутылкой шампанского.
Николай Петрович определил было денежный штраф за потраву, но дело обыкновенно кончалось тем, что, постояв день или два
на господском корме, лошади
возвращались к своим владельцам.
Однажды, часу в седьмом утра, Базаров,
возвращаясь с прогулки, застал в давно отцветшей, но еще густой и зеленой сиреневой беседке Фенечку. Она сидела
на скамейке, накинув по обыкновению белый платок
на голову; подле нее лежал целый пук еще мокрых от росы красных и белых роз. Он поздоровался с нею.
— И прекрасно. Как вы полагаете, что думает теперь о нас этот человек? — продолжал Павел Петрович, указывая
на того самого мужика, который за несколько минут до дуэли прогнал мимо Базарова спутанных лошадей и,
возвращаясь назад по дороге, «забочил» и снял шапку при виде «господ».
Он отправлялся
на несколько мгновений в сад, стоял там как истукан, словно пораженный несказанным изумлением (выражение изумления вообще не сходило у него с лица), и
возвращался снова к сыну, стараясь избегать расспросов жены.
Неточные совпадения
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну,
на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами, как по комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не один он погряз, но в лице его погряз и весь Глупов.
Легко было немке справиться с беспутною Клемантинкою, но несравненно труднее было обезоружить польскую интригу, тем более что она действовала невидимыми подземными путями. После разгрома Клемантинкинова паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский грустно
возвращались по домам и громко сетовали
на неспособность русского народа, который даже для подобного случая ни одной талантливой личности не сумел из себя выработать, как внимание их было развлечено одним, по-видимому, ничтожным происшествием.
Начались подвохи и подсылы с целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба и
на все увещания ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час
возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех пор затосковал.
Еще во времена Бородавкина летописец упоминает о некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по теплым морям и кисельным берегам,
возвратился в родной город и привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"Письма к другу о водворении
на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь с некоторыми подробностями.
Между тем Амалия Штокфиш распоряжалась: назначила с мещан по алтыну с каждого двора, с купцов же по фунту чаю да по голове сахару по большой. Потом поехала в казармы и из собственных рук поднесла солдатам по чарке водки и по куску пирога.
Возвращаясь домой, она встретила
на дороге помощника градоначальника и стряпчего, которые гнали хворостиной гусей с луга.