Неточные совпадения
— Конечно, — промолвил Аркадий, — но что
за чудный
день сегодня!
Наступили лучшие
дни в году — первые
дни июня. Погода стояла прекрасная; правда, издали грозилась опять холера, но жители…й губернии успели уже привыкнуть к ее посещениям. Базаров вставал очень рано и отправлялся версты
за две,
за три, не гулять — он прогулок без цели терпеть не мог, — а собирать травы, насекомых. Иногда он брал с собой Аркадия. На возвратном пути у них обыкновенно завязывался спор, и Аркадий обыкновенно оставался побежденным, хотя говорил больше своего товарища.
Схватка произошла в тот же
день за вечерним чаем. Павел Петрович сошел в гостиную уже готовый к бою, раздраженный и решительный. Он ждал только предлога, чтобы накинуться на врага; но предлог долго не представлялся. Базаров вообще говорил мало в присутствии «старичков Кирсановых» (так он называл обоих братьев), а в тот вечер он чувствовал себя не в духе и молча выпивал чашку
за чашкой. Павел Петрович весь горел нетерпением; его желания сбылись наконец.
— Браво! браво! Слушай, Аркадий… вот как должны современные молодые люди выражаться! И как, подумаешь, им не идти
за вами! Прежде молодым людям приходилось учиться; не хотелось им прослыть
за невежд, так они поневоле трудились. А теперь им стоит сказать: все на свете вздор! — и
дело в шляпе. Молодые люди обрадовались. И в самом
деле, прежде они просто были болваны, а теперь они вдруг стали нигилисты.
— Да, да, я знаю вас, Базаров, — повторила она. (
За ней водилась привычка, свойственная многим провинциальным и московским дамам, — с первого
дня знакомства звать мужчин по фамилии.) — Хотите сигару?
— Экой ты чудак! — небрежно перебил Базаров. — Разве ты не знаешь, что на нашем наречии и для нашего брата «неладно» значит «ладно»? Пожива есть, значит. Не сам ли ты сегодня говорил, что она странно вышла замуж, хотя, по мнению моему, выйти
за богатого старика —
дело ничуть не странное, а, напротив, благоразумное. Я городским толкам не верю; но люблю думать, как говорит наш образованный губернатор, что они справедливы.
— Поздравь меня, — воскликнул вдруг Базаров, — сегодня 22 июня,
день моего ангела. Посмотрим, как-то он обо мне печется. Сегодня меня дома ждут, — прибавил он, понизив голос… — Ну, подождут, что
за важность!
— А я думаю: я вот лежу здесь под стогом… Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где
дела до меня нет; и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не было и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что
за безобразие! Что
за пустяки!
«Молодые люди до этого не охотники», — твердил он ей (нечего говорить, каков был в тот
день обед: Тимофеич собственною персоной скакал на утренней заре
за какою-то особенною черкасскою говядиной; староста ездил в другую сторону
за налимами, ершами и раками;
за одни грибы бабы получили сорок две копейки медью); но глаза Арины Власьевны, неотступно обращенные на Базарова, выражали не одну преданность и нежность: в них виднелась и грусть, смешанная с любопытством и страхом, виднелся какой-то смиренный укор.
— Нет! — говорил он на следующий
день Аркадию, — уеду отсюда завтра. Скучно; работать хочется, а здесь нельзя. Отправлюсь опять к вам в деревню; я же там все свои препараты оставил. У вас, по крайней мере, запереться можно. А то здесь отец мне твердит: «Мой кабинет к твоим услугам — никто тебе мешать не будет»; а сам от меня ни на шаг. Да и совестно как-то от него запираться. Ну и мать тоже. Я слышу, как она вздыхает
за стеной, а выйдешь к ней — и сказать ей нечего.
Николай Петрович определил было денежный штраф
за потраву, но
дело обыкновенно кончалось тем, что, постояв
день или два на господском корме, лошади возвращались к своим владельцам.
На другой
день после приезда в Марьино он принялся
за своих лягушек,
за инфузории,
за химические составы и все возился с ними.
Он промучился до утра, но не прибег к искусству Базарова и, увидевшись с ним на следующий
день, на его вопрос: «Зачем он не послал
за ним?» — отвечал, весь еще бледный, но уже тщательно расчесанный и выбритый: «Ведь вы, помнится, сами говорили, что не верите в медицину?» Так проходили
дни.
Видишь ли, человеку иногда полезно взять себя
за хохол да выдернуть себя вон, как редьку из гряды; это я совершил на
днях…
До самого вечера и в течение всего следующего
дня Василий Иванович придирался ко всем возможным предлогам, чтобы входить в комнату сына, и хотя он не только не упоминал об его ране, но даже старался говорить о самых посторонних предметах, однако он так настойчиво заглядывал ему в глаза и так тревожно наблюдал
за ним, что Базаров потерял терпение и погрозился уехать.
Целых два
дня он крепился, хотя вид сына, на которого он все посматривал украдкой, ему очень не нравился… но на третий
день за обедом не выдержал.
— Великодушная! — шепнул он. — Ох, как близко, и какая молодая, свежая, чистая… в этой гадкой комнате!.. Ну, прощайте! Живите долго, это лучше всего, и пользуйтесь, пока время. Вы посмотрите, что
за безобразное зрелище: червяк полураздавленный, а еще топорщится. И ведь тоже думал: обломаю
дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта — как бы умереть прилично, хотя никому до этого
дела нет… Все равно: вилять хвостом не стану.
Фенечка, Федосья Николаевна, после мужа и Мити никого так не обожает, как свою невестку, и когда та садится
за фортепьяно, рада целый
день не отходить от нее.
Неточные совпадения
Частный пристав. Да бог его знает. Вчерашнего
дня случилась
за городом драка, — поехал туда для порядка, а возвратился пьян.
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга.
За что ж, в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Что
за черт! в самом
деле! (Протирает глаза.)Целуются! Ах, батюшки, целуются! Точный жених! (Вскрикивает, подпрыгивая от радости.)Ай, Антон! Ай, Антон! Ай, городничий! Бона, как дело-то пошло!
Почтмейстер. Удивительное
дело, господа! Чиновник, которого мы приняли
за peвизора, был не ревизор.
Он больше виноват: говядину мне подает такую твердую, как бревно; а суп — он черт знает чего плеснул туда, я должен был выбросить его
за окно. Он меня морил голодом по целым
дням… Чай такой странный: воняет рыбой, а не чаем.
За что ж я… Вот новость!