Неточные совпадения
— Что, он всегда у вас
такой? — хладнокровно спросил Базаров у Аркадия, как только дверь затворилась
за обоими братьями.
Хозяйственные дрязги наводили на него тоску; притом ему постоянно казалось, что Николай Петрович, несмотря на все свое рвение и трудолюбие, не
так принимается
за дело, как бы следовало; хотя указать, в чем собственно ошибается Николай Петрович, он не сумел бы.
Схватка произошла в тот же день
за вечерним чаем. Павел Петрович сошел в гостиную уже готовый к бою, раздраженный и решительный. Он ждал только предлога, чтобы накинуться на врага; но предлог долго не представлялся. Базаров вообще говорил мало в присутствии «старичков Кирсановых» (
так он называл обоих братьев), а в тот вечер он чувствовал себя не в духе и молча выпивал чашку
за чашкой. Павел Петрович весь горел нетерпением; его желания сбылись наконец.
—
Так, — перебил Павел Петрович, —
так: вы во всем этом убедились и решились сами ни
за что серьезно не приниматься.
—
Так вот как! — промолвил он странно спокойным голосом. — Нигилизм всему горю помочь должен, и вы, вы наши избавители и герои. Но
за что же вы других-то, хоть бы тех же обличителей, честите? Не
так же ли вы болтаете, как и все?
— Браво! браво! Слушай, Аркадий… вот как должны современные молодые люди выражаться! И как, подумаешь, им не идти
за вами! Прежде молодым людям приходилось учиться; не хотелось им прослыть
за невежд,
так они поневоле трудились. А теперь им стоит сказать: все на свете вздор! — и дело в шляпе. Молодые люди обрадовались. И в самом деле, прежде они просто были болваны, а теперь они вдруг стали нигилисты.
Он имел о себе самое высокое мнение; тщеславие его не знало границ, но он держался просто, глядел одобрительно, слушал снисходительно и
так добродушно смеялся, что на первых порах мог даже прослыть
за «чудного малого».
Он даже следил, правда, с небрежною величавостию,
за развитием современной литературы:
так взрослый человек, встретив на улице процессию мальчишек, иногда присоединяется к ней.
Госпожа Кукшина роняла свои вопросы один
за другим с изнеженной небрежностию, не дожидаясь ответов; избалованные дети
так говорят с своими няньками.
— Все
такие мелкие интересы, вот что ужасно! Прежде я по зимам жила в Москве… но теперь там обитает мой благоверный, мсьё Кукшин. Да и Москва теперь… уж я не знаю — тоже уж не то. Я думаю съездить
за границу; я в прошлом году уже совсем было собралась.
А Базаров между тем ремизился да ремизился. [Ремизиться — Ремиз (в карточной игре) — штраф
за недобор установленного числа взяток.] Анна Сергеевна играла мастерски в карты, Порфирий Платоныч тоже мог постоять
за себя. Базаров остался в проигрыше хотя незначительном, но все-таки не совсем для него приятном.
За ужином Анна Сергеевна снова завела речь о ботанике.
— А я думаю: я вот лежу здесь под стогом… Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела до меня нет; и часть времени, которую мне удастся прожить,
так ничтожна перед вечностию, где меня не было и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что
за безобразие! Что
за пустяки!
— Я помню все, но все-таки я не признаю
за тобою права злиться. Ты несчастлив, я согласен, но…
— Что подеремся? — подхватил Базаров. — Что ж? Здесь, на сене, в
такой идиллической обстановке, вдали от света и людских взоров — ничего. Но ты со мной не сладишь. Я тебя сейчас схвачу
за горло…
Он промучился до утра, но не прибег к искусству Базарова и, увидевшись с ним на следующий день, на его вопрос: «Зачем он не послал
за ним?» — отвечал, весь еще бледный, но уже тщательно расчесанный и выбритый: «Ведь вы, помнится, сами говорили, что не верите в медицину?»
Так проходили дни.
— Да ведь сто лет! У нас бабушка была восьмидесяти пяти лет —
так уж что же это была
за мученица! Черная, глухая, горбатая, все кашляла; себе только в тягость. Какая уж это жизнь!
«Он нас увидел сегодня, — думал он, — но неужели ж это он
за брата
так вступился?
Одинцова кружилась перед ним, она же была его мать,
за ней ходила кошечка с черными усиками, и эта кошечка была Фенечка; а Павел Петрович представлялся ему большим лесом, с которым он все-таки должен был драться.
— Не нужно… это был минутный vertige… [Головокружение (фр.).] Помогите мне сесть… вот
так… Эту царапину стоит только чем-нибудь прихватить, и я дойду домой пешком, а не то можно дрожки
за мной прислать. Дуэль, если вам угодно, не возобновляется. Вы поступили благородно… сегодня, сегодня — заметьте.
— Я вас понимаю и одобряю вас вполне. Мой бедный брат, конечно, виноват:
за то он и наказан. Он мне сам сказал, что поставил вас в невозможность иначе действовать. Я верю, что вам нельзя было избегнуть этого поединка, который… который до некоторой степени объясняется одним лишь постоянным антагонизмом ваших взаимных воззрений. (Николай Петрович путался в своих словах.) Мой брат — человек прежнего закала, вспыльчивый и упрямый… Слава богу, что еще
так кончилось. Я принял все нужные меры к избежанию огласки…
— Господи боже мой, Павел Петрович,
за что вы меня мучите? Что я вам сделала? Как это можно
такое говорить?..
Лестница заскрипела под быстрыми шагами… Он оттолкнул ее от себя прочь и откинулся головой на подушку. Дверь растворилась — и веселый, свежий, румяный появился Николай Петрович. Митя,
такой же свежий и румяный, как и отец, подпрыгивал в одной рубашечке на его груди, цепляясь голыми ножками
за большие пуговицы его деревенского пальто.
«
За что он меня
так благодарит? — подумал Павел Петрович, оставшись один. — Как будто это не от него зависело! А я, как только он женится, уеду куда-нибудь подальше, в Дрезден или во Флоренцию, и буду там жить, пока околею».
— Довольно и
так, — повторил
за Катей Аркадий. — Да, да, — продолжал он, — вы недаром одной крови с Анной Сергеевной; вы
так же самостоятельны, как она; но вы более скрытны. Вы, я уверен, ни
за что первая не выскажете своего чувства, как бы оно ни было сильно и свято…
— Спасибо
за предложение, Анна Сергеевна, и
за лестное мнение о моих разговорных талантах. Но я нахожу, что я уж и
так слишком долго вращался в чуждой для меня сфере. Летучие рыбы некоторое время могут подержаться на воздухе, но вскоре должны шлепнуться в воду; позвольте же и мне плюхнуть в мою стихию.
Иная барышня только оттого и слывет умною, что умно вздыхает; а твоя
за себя постоит, да и
так постоит, что и тебя в руки заберет, — ну, да это
так и следует.
— Вы посмотрите, что
за корни! Этакая сила у Евгения! Краснорядец
так на воздух и поднялся… Мне кажется, дуб, и тот бы вылетел вон!..
До самого вечера и в течение всего следующего дня Василий Иванович придирался ко всем возможным предлогам, чтобы входить в комнату сына, и хотя он не только не упоминал об его ране, но даже старался говорить о самых посторонних предметах, однако он
так настойчиво заглядывал ему в глаза и
так тревожно наблюдал
за ним, что Базаров потерял терпение и погрозился уехать.
Фенечка, Федосья Николаевна, после мужа и Мити никого
так не обожает, как свою невестку, и когда та садится
за фортепьяно, рада целый день не отходить от нее.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право,
за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что
так замешкались.
Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не
такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал
такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это
за жаркое? Это не жаркое.
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что
за ветреность
такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла
такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что
такое хорошие правила и солидность в поступках.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду
за это? Да если б знали,
так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная дама. (Поспешно уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит
за сценою.)Этакое вдруг вообразится! червонная дама! Бог знает что
такое!