Неточные совпадения
— Что, Петр,
не видать еще? — спрашивал 20 мая 1859 года, выходя
без шапки на низкое крылечко постоялого двора на *** шоссе, барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах, у своего слуги, молодого и щекастого малого с беловатым пухом на подбородке и маленькими тусклыми глазенками.
Павел Петрович
не разделся, только китайские красные туфли
без задков сменили на его ногах лаковые полусапожки.
Николай Петрович
не унывал, но частенько вздыхал и задумывался: он чувствовал, что
без денег дело
не пойдет, а деньги у него почти все перевелись.
Наступили лучшие дни в году — первые дни июня. Погода стояла прекрасная; правда, издали грозилась опять холера, но жители…й губернии успели уже привыкнуть к ее посещениям. Базаров вставал очень рано и отправлялся версты за две, за три,
не гулять — он прогулок
без цели терпеть
не мог, — а собирать травы, насекомых. Иногда он брал с собой Аркадия. На возвратном пути у них обыкновенно завязывался спор, и Аркадий обыкновенно оставался побежденным, хотя говорил больше своего товарища.
— Да, — заметил Николай Петрович, — он самолюбив. Но
без этого, видно, нельзя; только вот чего я в толк
не возьму. Кажется, я все делаю, чтобы
не отстать от века: крестьян устроил, ферму завел, так что даже меня во всей губернии красным величают; читаю, учусь, вообще стараюсь стать в уровень с современными требованиями, — а они говорят, что песенка моя спета. Да что, брат, я сам начинаю думать, что она точно спета.
— И я
не поеду. Очень нужно тащиться за пятьдесят верст киселя есть. Mathieu хочет показаться нам во всей своей славе; черт с ним! будет с него губернского фимиама, обойдется
без нашего. И велика важность, тайный советник! Если б я продолжал служить, тянуть эту глупую лямку, я бы теперь был генерал-адъютантом. Притом же мы с тобой отставные люди.
— Это совершенно другой вопрос. Мне вовсе
не приходится объяснять вам теперь, почему я сижу сложа руки, как вы изволите выражаться. Я хочу только сказать, что аристократизм — принсип, а
без принсипов жить в наше время могут одни безнравственные или пустые люди. Я говорил это Аркадию на другой день его приезда и повторяю теперь вам.
Не так ли, Николай?
— Нет, нет! — воскликнул с внезапным порывом Павел Петрович, — я
не хочу верить, что вы, господа, точно знаете русский народ, что вы представители его потребностей, его стремлений! Нет, русский народ
не такой, каким вы его воображаете. Он свято чтит предания, он — патриархальный, он
не может жить
без веры…
Стремился к созданию во Франции блока буржуазии с дворянством и к предотвращению революции.] и старался внушить всем и каждому, что он
не принадлежит к числу рутинеров и отсталых бюрократов, что он
не оставляет
без внимания ни одного важного проявления общественной жизни…
Она, я уверена, и
не слыхивала об эмбриологии, а в наше время — как вы хотите
без этого?
Почти постоянное разъединение наших приятелей
не осталось
без последствий: отношения между ними стали меняться.
— Может быть. По-моему, или все, или ничего. Жизнь за жизнь. Взял мою, отдай свою, и тогда уже
без сожаления и
без возврата. А то лучше и
не надо.
— Жену-то? Всяко случается.
Без причины
не бьем.
— И
без говядинки обойдемся, на нет и суда нет. Бедность, говорят,
не порок.
Она знала, что есть на свете господа, которые должны приказывать, и простой народ, который должен служить, — а потому
не гнушалась ни подобострастием, ни земными поклонами; но с подчиненными обходилась ласково и кротко, ни одного нищего
не пропускала
без подачки и никогда никого
не осуждала, хотя и сплетничала подчас.
— Сил моих нет! —
не раз с отчаянием восклицал Николай Петрович. — Самому драться невозможно, посылать за становым —
не позволяют принципы, а
без страха наказания ничего
не поделаешь!
— Я должен извиниться, что мешаю вам в ваших ученых занятиях, — начал он, усаживаясь на стуле у окна и опираясь обеими руками на красивую трость с набалдашником из слоновой кости (он обыкновенно хаживал
без трости), — но я принужден просить вас уделить мне пять минут вашего времени…
не более.
— То есть, говоря
без аллегорий, к этой палке? — хладнокровно заметил Базаров. — Это совершенно справедливо. Вам нисколько
не нужно оскорблять меня. Оно же и
не совсем безопасно. Вы можете остаться джентльменом… Принимаю ваш вызов тоже по-джентльменски.
Неужели вы давно
не убедились, что все другое — поймите меня, — все, все другое давно исчезло
без следа?
Неточные совпадения
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить
без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо…
не вспомню его фамилии, никак
не может обойтись
без того, чтобы, взошедши на кафедру,
не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и
без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)
Не смею более беспокоить своим присутствием.
Не будет ли какого приказанья?
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял
без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин
не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а
не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо
не готово.
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят,
без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует
без всякого соображения. Он
не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.