Неточные совпадения
— Нет! — говорил он на следующий день Аркадию, — уеду отсюда завтра. Скучно;
работать хочется, а здесь нельзя. Отправлюсь опять к вам в деревню; я же там все свои препараты оставил. У вас, по крайней мере, запереться можно. А то здесь
отец мне твердит: «Мой кабинет к твоим услугам — никто тебе мешать не будет»; а сам от меня ни на шаг. Да и совестно как-то от него запираться. Ну и мать тоже. Я слышу, как она вздыхает за стеной, а выйдешь к ней — и сказать ей нечего.
— Исправник вышел! — замечает Бурмистров, потягиваясь, и ухмыляется. — Хорошо мы говорили с ним намедни, когда меня из полиции выпускали. «Как это, говорит, тебе не стыдно бездельничать и буянить? Надо, говорит, работать и жить смирно!» — «Ваше, мол, благородие! Дед мой, бурмистр зареченский, работал, и
отец работал, а мне уж надобно за них отдыхать!» — «Пропадешь ты», — говорит…
Неточные совпадения
Ему было девять лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви никого не пускал в свою душу. Воспитатели его жаловались, что он не хотел учиться, а душа его была переполнена жаждой познания. И он учился у Капитоныча, у няни, у Наденьки, у Василия Лукича, а не у учителей. Та вода, которую
отец и педагог ждали на свои колеса, давно уже просочилась и
работала в другом месте.
Меж тем как ее голова мурлыкала песенку жизни, маленькие руки
работали прилежно и ловко; откусывая нитку, она смотрела далеко перед собой, но это не мешало ей ровно подвертывать рубец и класть петельный шов с отчетливостью швейной машины. Хотя Лонгрен не возвращался, она не беспокоилась об
отце. Последнее время он довольно часто уплывал ночью ловить рыбу или просто проветриться.
— Верно-о!
Отцы, деды наши
работали получше нас! Эх, Мотя-а!
— Все находят, что старше. Так и должно быть. На семнадцатом году у меня уже был ребенок. И я много
работала.
Отец ребенка — художник, теперь — говорят — почти знаменитый, он за границей где-то, а тогда мы питались чаем и хлебом. Первая моя любовь — самая голодная.
Через день Лидия приехала с
отцом. Клим ходил с ними по мусору и стружкам вокруг дома, облепленного лесами, на которых
работали штукатуры. Гремело железо крыши под ударами кровельщиков; Варавка, сердито встряхивая бородою, ругался и втискивал в память Клима свои всегда необычные словечки.