Неточные совпадения
В начале
зимы того же года я снова
помню себя во Мценске; но не на прежней квартире, а в зале какого-то купеческого дома.
Мне хорошо памятна
зима 30 года тем, что по распоряжению отца по обеим сторонам дороги, проходившей чрез усадьбу, разложены были день и ночь курившиеся навозные кучи. Толковали, что это предохранительное средство от холеры, от которой много погибает народу. Но лично я не
помню, чтобы видел такое множество похорон, какое мне позднее пришлось видеть в Малороссии в 48 году.
Если Андрей Карпович охотно сопровождал нас летом на прогулках, а
зимою в теплицы и мастерские, то я не
помню, чтобы он участвовал в народных забавах и играх, которым мы предавались уже под исключительной охраной Сергея Мартыновича.
Зимою во время святок веселье у Зыбиных достигало своей вершины.
Помню, как однажды красавцу мальчику лет 18-ти, Голостьянову, еще безбородому, выводили на антресолях усы помадой с сажею.
Неточные совпадения
В прошлом году,
зимой — не
помню, какого числа и месяца, — быв разбужен в ночи, отправился я, в сопровождении полицейского десятского, к градоначальнику нашему, Дементию Варламовичу, и, пришед, застал его сидящим и головою то в ту, то в другую сторону мерно помавающим.
На бале,
помните, открыли мы вдвоем // За ширмами, в одной из комнат посекретней, // Был спрятан человек и щелкал соловьем, // Певец
зимой погоды летней.
Хорошо. Отчего же, когда Обломов, выздоравливая, всю
зиму был мрачен, едва говорил с ней, не заглядывал к ней в комнату, не интересовался, что она делает, не шутил, не смеялся с ней — она похудела, на нее вдруг пал такой холод, такая нехоть ко всему: мелет она кофе — и не
помнит, что делает, или накладет такую пропасть цикория, что пить нельзя — и не чувствует, точно языка нет. Не доварит Акулина рыбу, разворчатся братец, уйдут из-за стола: она, точно каменная, будто и не слышит.
Они еще чуть-чуть
помнили привольное старое житье, когда после холодной и голодной
зимы отправлялись на летние кочевки сотнями кошей.
Лет через пятнадцать староста еще был жив и иногда приезжал в Москву, седой как лунь и плешивый; моя мать угощала его обыкновенно чаем и
поминала с ним
зиму 1812 года, как она его боялась и как они, не понимая друг друга, хлопотали о похоронах Павла Ивановича. Старик все еще называл мою мать, как тогда, Юлиза Ивановна — вместо Луиза, и рассказывал, как я вовсе не боялся его бороды и охотно ходил к нему на руки.