Неточные совпадения
Тришка. Да первоет портной, может
быть, шил хуже и
моего.
Скотинин. Кого? За что? В день
моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не
будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?
Скотинин. Что ж я не вижу
моей невесты? Где она? Ввечеру
быть уже сговору, так не пора ли ей сказать, что выдают ее замуж?
Скотинин. Это подлинно диковинка! Ну пусть, братец, Митрофан любит свиней для того, что он
мой племянник. Тут
есть какое-нибудь сходство; да отчего же я к свиньям-то так сильно пристрастился?
Милон. Счастлив ты,
мой друг,
будучи в состоянии облегчать судьбу несчастных. Не знаю, что мне делать в горестном
моем положении.
Милон. А! теперь я вижу
мою погибель. Соперник
мой счастлив! Я не отрицаю в нем всех достоинств. Он, может
быть, разумен, просвещен, любезен; но чтоб мог со мною сравниться в
моей к тебе любви, чтоб…
Софья. Подумай же, как несчастно
мое состояние! Я не могла и на это глупое предложение отвечать решительно. Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена
была я скрыть
мое чувство.
Г-жа Простакова. Как теленок,
мой батюшка; оттого-то у нас в доме все и избаловано. Вить у него нет того смыслу, чтоб в доме
была строгость, чтоб наказать путем виноватого. Все сама управляюсь, батюшка. С утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладываю: то бранюсь, то дерусь; тем и дом держится,
мой батюшка!
Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь знать вашего дядюшку. А, сверх того, от многих слышал об нем то, что вселило в душу
мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то
есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.
Еремеевна. Я и к нему
было толкнулась, да насилу унесла ноги. Дым столбом,
моя матушка! Задушил, проклятый, табачищем. Такой греховодник.
Стародум. Ему многие смеются. Я это знаю.
Быть так. Отец
мой воспитал меня по-тогдашнему, а я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за многих. Зато нонче многие не стоят одного. Отец
мой у двора Петра Великого…
Стародум. В тогдашнем веке придворные
были воины, да воины не
были придворные. Воспитание дано мне
было отцом
моим по тому веку наилучшее. В то время к научению мало
было способов, да и не умели еще чужим умом набивать пустую голову.
Стародум. В одном. Отец
мой непрестанно мне твердил одно и то же: имей сердце, имей душу, и
будешь человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
Стародум. Постой. Сердце
мое кипит еще негодованием на недостойный поступок здешних хозяев.
Побудем здесь несколько минут. У меня правило: в первом движении ничего не начинать.
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать себя. Раны
мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и войска
было лестною наградою службы
моей, как вдруг получил я известие, что граф, прежний
мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало
мое сердце, и я тотчас взял отставку.
Стародум. Надлежало образумиться. Не умел я остеречься от первых движений раздраженного
моего любочестия. Горячность не допустила меня тогда рассудить, что прямо любочестивый человек ревнует к делам, а не к чинам; что чины нередко выпрашиваются, а истинное почтение необходимо заслуживается; что гораздо честнее
быть без вины обойдену, нежели без заслуг пожаловану.
Стародум. Любезная Софья! Я узнал в Москве, что ты живешь здесь против воли. Мне на свете шестьдесят лет. Случалось
быть часто раздраженным, ино-гда
быть собой довольным. Ничто так не терзало
мое сердце, как невинность в сетях коварства. Никогда не бывал я так собой доволен, как если случалось из рук вырвать добычь от порока.
Стародум. Богату! А кто богат? Да ведаешь ли ты, что для прихотей одного человека всей Сибири мало! Друг
мой! Все состоит в воображении. Последуй природе, никогда не
будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не
будешь.
Софья. Во всю жизнь
мою ваша воля
будет мой закон.
Стародум. Детям? Оставлять богатство детям? В голове нет. Умны
будут — без него обойдутся; а глупому сыну не в помощь богатство. Видал я молодцов в золотых кафтанах, да с свинцовой головою. Нет,
мой друг! Наличные деньги — не наличные достоинства. Золотой болван — все болван.
Стародум(приметя всех смятение). Что это значит? (К Софье.) Софьюшка, друг
мой, и ты мне кажешься в смущении? Неужель
мое намерение тебя огорчило? Я заступаю место отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца.
Будь спокойна, друг
мой! Твой муж, тебя достойный, кто б он ни
был,
будет иметь во мне истинного друга. Поди за кого хочешь.
Г-жа Простакова (с веселым видом). Вот отец! Вот послушать! Поди за кого хочешь, лишь бы человек ее стоил. Так,
мой батюшка, так. Тут лишь только женихов пропускать не надобно. Коль
есть в глазах дворянин, малый молодой…
Г-жа Простакова. Старинные люди,
мой отец! Не нынешний
был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу. К статью ли, покойник-свет и руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не
будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.
Г-жа Простакова (увидя Кутейкина и Цыфиркина). Вот и учители! Митрофанушка
мой ни днем, ни ночью покою не имеет. Свое дитя хвалить дурно, а куда не бессчастна
будет та, которую приведет Бог
быть его женою.
Г-жа Простакова. А я тут же присяду. Кошелек повяжу для тебя, друг
мой! Софьюшкины денежки
было б куды класть…
Г-жа Простакова. Не трудись по-пустому, друг
мой! Гроша не прибавлю; да и не за что. Наука не такая. Лишь тебе мученье, а все, вижу, пустота. Денег нет — что считать? Деньги
есть — сочтем и без Пафнутьича хорошохонько.
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака, тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.)
Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете
быть возможно.
Стародум. Мне приятно расположение души твоей. С радостью подам тебе
мои советы. Слушай меня с таким вниманием, с какою искренностию я говорить
буду. Поближе.
Софья. Дядюшка! Всякое слово ваше врезано
будет в сердце
мое.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О
мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе
была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни
был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному
было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж,
мой друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь
есть чего бояться?
Стародум. Оттого,
мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце
мое тогда только
будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на любовь бы походила. Это
будет гораздо прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее
быть может! Надобно,
мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и
будете оба совершенно благополучны.
Софья. Дядюшка! Истинное
мое счастье то, что ты у меня
есть. Я знаю цену…
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно
буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен… Слова
мои тебя смущают, друг
мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Милон. Это его ко мне милость. В
мои леты и в
моем положении
было бы непростительное высокомерие считать все то заслуженным, чем молодого человека ободряют достойные люди.
Милон. Я делал
мою должность. Ни леты
мои, ни чин, ни положение еще не позволили мне показать прямой неустрашимости, буде
есть во мне она.
Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу скрывать более
моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души
моей. Если
мое сердце добродетельно, если стоит оно
быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
Софья. Сердце
мое вечно любить тебя
будет.
Стародум. О сударыня! До
моих ушей уже дошло, что он теперь только и отучиться изволил. Я слышал об его учителях и вижу наперед, какому грамотею ему
быть надобно, учася у Кутейкина, и какому математику, учася у Цыфиркина. (К Правдину.) Любопытен бы я
был послушать, чему немец-то его выучил.
Г-жа Простакова (сыну). Ты,
мой друг сердечный, сам в шесть часов
будь совсем готов и поставь троих слуг в Софьиной предспальней, да двоих в сенях на подмогу.
Стародум. Слушай, друг
мой! Великий государь
есть государь премудрый. Его дело показать людям прямое их благо. Слава премудрости его та, чтоб править людьми, потому что управляться с истуканами нет премудрости. Крестьянин, который плоше всех в деревне, выбирается обыкновенно пасти стадо, потому что немного надобно ума пасти скотину. Достойный престола государь стремится возвысить души своих подданных. Мы это видим своими глазами.
Правдин. Это
мое дело. Чужое возвращено
будет хозяевам, а…