Неточные совпадения
Остолбенев, перехожу глазами от пустой кровати к жар-птицыной
ширме (за которой его, наверно, нет, ибо не будет же он играть в прятки!), от
ширмы к книжному шкафу, — такому странному: где вместо книг видишь себя, и даже к шкафчику с — как няня говорит — «безделюшками», от «безделюшек» к явно пустому красному дивану с пуговицами, втиснутыми в малиновое мальвовое мясо атласа, от атласа к
белой, в синюю клетку, печке, увенчанной уральским хрусталем и ковылем…
Неточные совпадения
Налево от двери стояли
ширмы, за
ширмами — кровать, столик, шкафчик, уставленный лекарствами, и большое кресло, на котором дремал доктор; подле кровати стояла молодая, очень белокурая, замечательной красоты девушка, в
белом утреннем капоте, и, немного засучив рукава, прикладывала лед к голове maman, которую не было видно в эту минуту.
Один раз, бродя между этими разноцветными, иногда золотом и серебром вышитыми, качающимися от ветра, висячими стенами или
ширмами, забрел я нечаянно к тетушкину амбару, выстроенному почти середи двора, перед ее окнами; ее девушка, толстая,
белая и румяная Матрена, посаженная на крылечке для караула, крепко спала, несмотря на то, что солнце пекло ей прямо в лицо; около нее висело на сошках и лежало по крыльцу множество широких и тонких полотен и холстов, столового
белья, мехов, шелковых материй, платьев и т. п.
— Я к вам постояльца привел, — продолжал Неведомов, входя с Павлом в номер хозяйки, который оказался очень пространной комнатой. Часть этой комнаты занимал длинный обеденный стол, с которого не снята еще была
белая скатерть, усыпанная хлебными крошками, а другую часть отгораживали
ширмы из красного дерева, за которыми Каролина Карловна, должно быть, и лежала в постели.
В диванной, куда нас провел Фока и где он постлал нам постель, казалось, все — зеркало,
ширмы, старый деревянный образ, каждая неровность стены, оклеенной
белой бумагой, — все говорило про страдания, про смерть, про то, чего уже больше никогда не будет.
Солнце невыносимо пекло нам затылки, Коновалов устроил из моей солдатской шинели нечто вроде
ширмы, воткнув в землю палки и распялив на них шинель. Издали долетал глухой шум работ на бухте, но ее мы не видели, справа от нас лежал на берегу город тяжелыми глыбами
белых домов, слева — море, пред нами — оно же, уходившее в неизмеримую даль, где в мягких полутонах смешались в фантастическое марево какие-то дивные и нежные, невиданные краски, ласкающие глаз и душу неуловимой красотой своих оттенков…