Впрочем, противоречить я не стала. Наскоро
проглотив кусок холодной баранины, оставившей во рту отвратительный вкус застывшего сала, я подошла пожелать княгине спокойной ночи. Она холодно кивнула мне и сделала какой-то знак великанше. Мариам (странно было называть эту несуразную фигуру поэтическим именем Мариам) схватила своей огромной лапищей бронзовый шандал с воткнутым в него огарком сальной свечи и, сделав мне знак следовать за собой, пошла вперед тяжело шлепая своими войлочными чувяками.
Она взяла хлеб и поднесла его ко рту. С неизъяснимым наслаждением глядел Андрий, как она ломала его блистающими пальцами своими и ела; и вдруг вспомнил о бесновавшемся от голода, который испустил дух в глазах его,
проглотивши кусок хлеба. Он побледнел и, схватив ее за руку, закричал:
Иногда,
проглатывая куски сочного ростбифа, он уносится мыслию в далекое прошлое, припоминается Сундучный ряд в Москве — какая там продавалась с лотков ветчина! какие были квасы! А потом Московский трактир, куда он изредка захаживал полакомиться селянкой! Чего в этой селянке не было: и капуста, и обрывки телятины, дичины, ветчины, и маслины — почти то самое волшебное блюдо, о котором он мечтает теперь в апогее своего величия!
Ему показалось, что вместо водки он
проглотил кусок динамита, который взорвал его тело, дом, весь переулок…
Неточные совпадения
Однажды он,
проглотив первый
кусок, расслабленно положил нож, вилку и, сжав виски свои ладонями, спросил с тихой радостью:
Вот он кончил наслаждаться телятиной, аккуратно, как парижанин, собрал с тарелки остатки соуса
куском хлеба, отправил в рот,
проглотил, запил вином, благодарно пошлепал ладонями по щекам своим. Все это почти не мешало ему извергать звонкие словечки, и можно было думать, что пища, попадая в его желудок, тотчас же переваривается в слова. Откинув плечи на спинку стула, сунув руки в карманы брюк, он говорил:
«Вот так едят! — еще раз подумал Привалов, чувствуя, как решительно был не в состоянии
проглотить больше ни одного
куска. — Да это с ума можно сойти…»
Видишь, старик, она тогда твой
кусок, значит, не
проглотила.
Когда Марья Петровна ела, то совсем не жевала, а
проглатывала пищу, как щука; напротив того, Сенечка любил всякий
кусок рассмотреть, разжевать, просмаковать, посыпать разговорцем и, к довершению всего, разрезывал кушанье на маленькие кусочки, а с огурца непременно срезывал кожу.