— Вай-ме, — кричала бабушка, — украли мое старинное
драгоценное ожерелье! Вай-ме! его украли из-под замка, и кольца, и серьги — все украли. Вчера еще они были в шкатулке. Мы с Родам перебирали их. А сегодня их нет! Украли! вай-ме, украли!
Неточные совпадения
Вместо мертвой девушки, вместо призрака горийской красавицы я увидела трех сидевших на полу горцев, которые при свете ручного фонаря рассматривали куски каких-то тканей. Они говорили тихим шепотом. Двоих из них я разглядела. У них были бородатые лица и рваные осетинские одежды. Третий сидел ко мне спиной и перебирал в руках крупные зерна великолепного жемчужного
ожерелья. Тут же рядом лежали богатые, золотом расшитые седла,
драгоценные уздечки и нарядные, камнями осыпанные дагестанские кинжалы.
На лебединой шее княжны блестело
драгоценное ожерелье, а на изящных, точно выточенных руках, переливаясь всеми цветами радуги, блестели драгоценные каменья в кольцах и браслетах. В не потерявших еще свой розовый оттенок миниатюрных ушках горели, как две капли крови, два крупных рубина серег. В правой руке покойной был зажат лоскуток бумажки, на котором было по-французски написано лишь три слова: «Измена — смерть любви».
Неточные совпадения
Драгоценное перстяное
ожерелье украшалось финифтевыми изображениями спасителя, богоматери, апостолов и пророков.
Продают удочки, циновки, браслеты,
ожерелья, помаду, духи, олово, железо, янтарь, стекло, фаянс,
драгоценные камни.
Княжич подносил к огню то цепь золотую с медвежьими головками или чешуйчатый золотой пояс, то жуковины (перстни) яхонтовые и изумрудные, то крестики, монисты, запястья, запонки
драгоценные; любовался ими, надевал
ожерелья себе на шею и спрашивал дьяка, идут ли они к нему; брал зерна бурмицкие и лалы в горсть, пускал их, будто дождь, сквозь пальцы, тешился их игрою, как настоящее дитя, — и вдруг, послышав голос в ближней комнате, бросил все кое-как в ларец.
Возле трупа валялись шелковые перчатки и длинная трость с золотым набалдашником, украшенным
драгоценными каменьями. Ни одного пятнышка крови не было на покойной, только белоснежная шея, повыше
ожерелья, была насквозь проткнута длинной, тонкой иглой.
И сказал смеясь Иван Васильевич: // «Ну, мой верный слуга! я твоей беде, // Твоему горю пособить постараюся. // Вот возьми перстенек ты мой яхонтовый, // Да возьми
ожерелье жемчужное. // Прежде свахе смышленой покланяйся // И пошли дары
драгоценные // Ты своей Алёне Дмитревне: // Как полюбишься — празднуй свадебку, // Не полюбишься — не прогневайся».