Неточные совпадения
Дело в том, что с тех пор, как приехала
бабушка со своим штатом, все заботы по дому и хозяйству, лежавшие на ней, перешли
к Анне, горничной княгини. Теперь не Барбалэ, а Анна или хорошенькая Родам
бегала по комнатам, звеня ключами, приготовляя стол для обедов и завтраков или разливая по кувшинам сладкое и легкое грузинское вино. Я видела, как даже осунулась Барбалэ и уже не отходила от плиты, точно боясь потерять свои последние хозяйственные обязанности.
И вот страшная минута настала. Как-то вечером, простясь с отцом и
бабушкой, чтобы идти спать, я, вместо того чтобы отправиться в мою комнату, свернула в каштановую аллею и одним духом домчалась до обрыва. Спуститься сквозь колючий кустарник
к самому берегу Куры и,
пробежав мост, подняться по скользким ступеням, поросшим мхом,
к руинам крепости было делом нескольких минут. Сначала издали, потом все ближе и ближе, точно путеводной звездой, мелькал мне приветливо огонек в самом отдаленном углу крепости.
Смерть Юлико никого не удивила. Когда, закрыв его мертвую головку белой буркой, я
сбежала вниз и разбудила
бабушку, отца и весь дом, все спокойно отнеслись
к событию.
Бабушка начала было причитать по грузинскому обычаю, но отец мой строго взглянул на нее, и она разом стихла. Потом она сердито накинулась на меня...
Патрикей был лет на двадцать старше бабушки, а Ольга Федотовна лет на восемь ее моложе. Она родилась на дворне в Протозанове и девчонкою была отвезена в Москву, где училась в модном магазине. Когда бабушка проезжала с мужем после свадьбы из деревни в Петербург, ей сделали в этом магазине платья. Ольга Федотовна
бегала к бабушке «с примеркой» и, понравившись княгине за свою миловидность, была взята ею в Петербург.
Неточные совпадения
Бабушка что-то затолковалась с мужиками, а он прибежал в сад,
сбежал с обрыва вниз, продрался сквозь чащу на берег,
к самой Волге, и онемел перед лежавшим пейзажем.
Вера бросилась
к окнам и жадно вглядывалась в это странствие
бабушки с ношей «беды». Она успела мельком уловить выражение на ее лице и упала в ужасе сама на пол, потом встала,
бегая от окна
к окну, складывая вместе руки и простирая их, как в мольбе, вслед
бабушке.
— Очень часто: вот что-то теперь пропал. Не уехал ли в Колчино,
к maman? Надо его побранить, что, не сказавшись, уехал.
Бабушка выговор ему сделает: он боится ее… А когда он здесь — не посидит смирно:
бегает, поет. Ах, какой он шалун! И как много кушает! Недавно большую, пребольшую сковороду грибов съел! Сколько булочек скушает за чаем! Что ни дай, все скушает.
Бабушка очень любит его за это. Я тоже его…
Но теперь я решил изрезать эти святцы и, когда дед отошел
к окошку, читая синюю, с орлами, бумагу, я схватил несколько листов, быстро
сбежал вниз, стащил ножницы из стола
бабушки и, забравшись на полати, принялся отстригать святым головы. Обезглавил один ряд, и — стало жалко святцы; тогда я начал резать по линиям, разделявшим квадраты, но не успел искрошить второй ряд — явился дедушка, встал на приступок и спросил:
Гаврило бросается
к ее креслу, стулья шумят, и, чувствуя, как по спине
пробегает какой-то холод — предвестник аппетита, берешься за сыроватую крахмаленную салфетку, съедаешь корочку хлеба и с нетерпеливой и радостной жадностью, потирая под столом руки, поглядываешь на дымящие тарелки супа, которые по чинам, годам и вниманию
бабушки разливает дворецкий.