Тася с опущенной головой и сильно бьющимся сердцем последовала позади всех. Она видела, как
выбежала на террасу мама, как она с легкостью девочки спрыгнула с крыльца и, подбежав к Марье Васильевне, несшей Леночку, выхватила из её рук девочку и, громко рыдая, понесла ее в дом. В один миг появились простыней. Мама свернула одну из них на подобие гамака, положила в нее безжизненную Леночку и при помощи трех гувернанток стала качать ее изо всех сил в обе стороны.
Она чувствовала, что слезы выступают ей на глаза. «Разве я могу не любить его? — говорила она себе, вникая в его испуганный и вместе обрадованный взгляд. — И неужели он будет заодно с отцом, чтобы казнить меня? Неужели не пожалеет меня?» Слезы уже текли по ее лицу, и, чтобы скрыть их, она порывисто встала и почти
выбежала на террасу.
Бросился ребенок бежать куда глаза глядят с перепугу,
выбежал на террасу, да через сад, да задней калиткой прямо на набережную.
Неточные совпадения
Досифея с изумлением посмотрела кругом, потом стремительно
выбежала из комнаты и через минуту была
на террасе, где Надежда Васильевна читала книгу.
С тех пор собака не доверяла людям, которые хотели ее приласкать, и, поджав хвост, убегала, а иногда со злобою набрасывалась
на них и пыталась укусить, пока камнями и палкой не удавалось отогнать ее.
На одну зиму она поселилась под
террасой пустой дачи, у которой не было сторожа, и бескорыстно сторожила ее:
выбегала по ночам
на дорогу и лаяла до хрипоты. Уже улегшись
на свое место, она все еще злобно ворчала, но сквозь злобу проглядывало некоторое довольство собой и даже гордость.
В доме он уже никого не встретил, все выскочили в сад; одни только девочки, дочери Ипатова, попались ему в коридоре, возле передней; помертвев от испуга, стояли они в своих белых юбочках, с сжатыми руками и голыми ножками, возле ночника, поставленного
на полу. Через гостиную, мимо опрокинутого стола,
выбежал Владимир Сергеич
на террасу. Сквозь чащу, по направлению к плотине, мелькали огни, тени…
Из-за куста сирени показалась небольшая колясочка. Два человека везли ее. В ней сидела старуха, вся закутанная, вся сгорбленная, с головой, склоненной
на самую грудь. Бахрома ее белого чепца почти совсем закрывала ее иссохшее и съеженное личико. Колясочка остановилась перед
террасой. Ипатов вышел из гостиной, за ним
выбежали его дочки. Они, как мышата, в течение всего вечера то и дело шныряли из комнаты в комнату.
Они сидели поздним утром
на террасе, окруженной с двух сторон лесом…
На столе кипел самовар. Теркин только что приехал с пристани. Серафима не ждала его в этот день. Неожиданность радости так ее всколыхнула, что у нее совсем подкосились ноги, когда она
выбежала на крыльцо, завидев экипаж.