Неточные совпадения
Девочка живо обернулась и увидела больную Леночку на руках
няни, поддерживаемую Павликом. Личико больной было худо и бледно, до неузнаваемости, худенькие ручонки висели, как плети. Огромные глаза живо устремились вслед за сестрой.
Горькие слезы хлынули из глаз
девочки. Она бросилась на пол с громким рыданием, звала маму,
няню, Павлика, как будто они могли услышать ее за несколько десятков верст. Разумеется, никто не приходил и никто не откликался на её крики. Тогда Тася вскочила на ноги и, подбежав к плотно запертой двери, изо всей силы стала колотить в нее ногами, крича во все горло...
Нина Владимировна — мама Таси — очень грустила по своей
девочке — и не одна мама, но и
няня, и Леночка, уже окончательно выздоровевшая от своей болезни, и даже m-lle Marie, любившая по-своему свою строптивую и непокорную воспитанницу.
Бывало, прежде, дома,
няня раз двадцать напоминала своей
девочке о молитве и утром и вечером, a она и не думала слушаться ее: перекрестится кое-как, лишь бы отстала от неё нянька, a то и так, без креста, уляжется спать.
Как далека она была от этих мыслей, когда подставляла, бывало,
няне свои маленькие ножки, чтобы старуха обувала ее, взрослую девятилетнюю
девочку!
Дрожь пробежала по телу
девочки. О! Она не вынесет побоев; y неё от них и то все тело ноет и болит, как разбитое. Она вся в синяках и рубцах от следов плетки, и новые колотушки и удары доконают ее. А ей, Тасе, так хочется жить, она еще такая маленькая, так мало видела жизни, ей так хочется повидать дорогую маму, сестру, брата, милую
няню, всех, всех, всех. Она не вынесет нового наказания! Нет, нет, она не вынесет его и умрет, как умер Коко от удара Розы.
Неточные совпадения
Когда они вошли,
девочка в одной рубашечке сидела в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю свою грудку.
Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама ела девушка русская, прислуживавшая в детской. Ни кормилицы, ни
няни не было; они были в соседней комнате, и оттуда слышался их говор на странном французском языке, на котором они только и могли между собой изъясняться.
— Ани? (так звала она дочь свою Анну) Здорова. Очень поправилась. Ты хочешь видеть ее? Пойдем, я тебе покажу ее. Ужасно много было хлопот, — начала она рассказывать, — с
нянями. У нас Итальянка была кормилицей. Хорошая, но так глупа! Мы ее хотели отправить, но
девочка так привыкла к ней, что всё еще держим.
Алексей Александрович задумался и, постояв несколько секунд, вошел в другую дверь.
Девочка лежала, откидывая головку, корчась на руках кормилицы, и не хотела ни брать предлагаемую ей пухлую грудь, ни замолчать, несмотря на двойное шиканье кормилицы и
няни, нагнувшейся над нею.
Одно существо поняло положение сироты; за ней была приставлена старушка
няня, она одна просто и наивно любила ребенка. Часто вечером, раздевая ее, она спрашивала: «Да что же это вы, моя барышня, такие печальные?»
Девочка бросалась к ней на шею и горько плакала, и старушка, заливаясь слезами и качая головой, уходила с подсвечником в руке.
Колобов совсем отвык от маленьких детей и не знал, как ему разговаривать с Устюшей. Впрочем,
девочка недолго оставалась у отца и убежала в кухню к
няне.