Неточные совпадения
Моя
мать часто сердилась, иногда бивала меня, но тогда, когда у нее, как она говорила, отнималась поясница от тасканья корчаг и чугунов, от мытья белья на нас пятерых и на пять человек семинаристов, и мытья полов, загрязненных нашими двадцатью ногами, не носившими калош, и ухода за коровой; это — реальное раздражение нерв чрезмерною работою без отдыха; и когда, при всем этом, «концы не сходились», как она говорила, то есть нехватало денег на покупку сапог кому-нибудь из нас,
братьев, или на башмаки сестрам, — тогда она бивала нас.
У некоторых были старухи родственницы,
матери или тетки; две содержали стариков — отцов; у многих были маленькие
братья или сестры.
Компания имела человек пятьдесят или больше народа: более двадцати швей, — только шесть не участвовали в прогулке, — три пожилые женщины, с десяток детей,
матери, сестры и
братья швей, три молодые человека, женихи: один был подмастерье часовщика, другой — мелкий торговец, и оба эти мало уступали манерами третьему, учителю уездного училища, человек пять других молодых людей, разношерстных званий, между ними даже двое офицеров, человек восемь университетских и медицинских студентов.
Я переставал чувствовать себя отдельно от этого моря жизни, и это было так сильно, что, когда меня хватились и
брат матери вернулся за мной, то я стоял на том же месте и не откликался…
Этот человек был родной
брат матери моей, сын Дармштадтского обер-кригскомиссара Карла Беккера, носивший в России имя Эрнста Карловича, точно так же, как мать моя, до присоединения к православной церкви, носила название Шарлотты Карловны.
Он застал жену без языка. Так и не пришлось ему двух слов сказать. На похоронах он громко подпевал городецким дьячкам — скитницы не пожаловали петь к Патапу Максимычу, очень уж сердилась на
брата мать Манефа, — и сама не поехала и другим не велела ездить. Все ее слов послушались, никто из сбирательниц не приехал в Осиповку.
Сергей Сергеевич списался с
братом матери Вити, Иваном Сергеевичем Дмитревским, служившим в Петербурге в гвардии, и тот охотно принял на себя хлопоты о помещении племянника в один из петербургских пансионов.
Неточные совпадения
Вронский взял письмо и записку
брата. Это было то самое, что он ожидал, — письмо от
матери с упреками за то, что он не приезжал, и записка от
брата, в которой говорилось, что нужно переговорить. Вронский знал, что это всё о том же. «Что им за делo!» подумал Вронский и, смяв письма, сунул их между пуговиц сюртука, чтобы внимательно прочесть дорогой. В сенях избы ему встретились два офицера: один их, а другой другого полка.
Алексей Александрович рос сиротой. Их было два
брата. Отца они не помнили,
мать умерла, когда Алексею Александровичу было десять лет. Состояние было маленькое. Дядя Каренин, важный чиновник и когда-то любимец покойного императора, воспитал их.
Они вместе вышли. Вронский шел впереди с
матерью. Сзади шла Каренина с
братом. У выхода к Вронскому подошел догнавший его начальник станции.
Ты знаешь, он через свою
мать и
брата всё может сделать.
Вронский сказал Кити, что они, оба
брата, так привыкли во всем подчиняться своей
матери, что никогда не решатся предпринять что-нибудь важное, не посоветовавшись с нею.