Неточные совпадения
— Позвольте, маменька, — сказала
Вера, вставая: — если вы до меня дотронетесь, я уйду из дому, запрете, — брошусь из окна. Я знала, как вы примете мой отказ, и обдумала, что мне делать. Сядьте и
сидите, или я уйду.
Вера и Лопухов остались
сидеть в чайной комнате, подле спальной, куда ушла Марья Алексевна.
Если
Вера Павловна возвращается усталая, обед бывает проще; она перед обедом
сидит в своей комнате, отдыхая, и обед остается, какой был начат при ее помощи, а докончен без нее.
После обеда
сидит еще с четверть часа с миленьким, «до свиданья» и расходятся по своим комнатам, и
Вера Павловна опять на свою кроватку, и читает, и нежится; частенько даже спит, даже очень часто, даже чуть ли не наполовину дней спит час — полтора, — это слабость, и чуть ли даже не слабость дурного тона, но
Вера Павловна спит после обеда, когда заснется, и даже любит, чтобы заснулось, и не чувствует ни стыда, ни раскаяния в этой слабости дурного тона.
Впрочем, пение уже не дурачество, хоть иногда не обходится без дурачеств; но большею частью
Вера Павловна поет серьезно, иногда и без пения играет серьезно, и слушатели тогда
сидят в немой тишине.
Вере Павловне было совестно: она сама наполовину, больше, чем наполовину, знала, что как будто и нет необходимости
сидеть всю ночь подле больного, и вот заставляет же Кирсанова, человека занятого, терять время.
В первое время замужества
Веры Павловны Кирсанов бывал у Лопуховых очень часто, почти что через день, а ближе сказать, почти что каждый день, и скоро, да почти что с первого же дня, стал чрезвычайно дружен с
Верою Павловною, столько же, как с самим Лопуховым. Так продолжалось с полгода. Однажды они
сидели втроем: он, муж и она. Разговор шел, как обыкновенно, без всяких церемоний; Кирсанов болтал больше всех, но вдруг замолчал.
Но вот
Вера Павловна кончила свои дела, она возвращается с ним домой к чаю, и они долго
сидят втроем после чаю; теперь
Вера Павловна и Дмитрий Сергеич просидят вместе гораздо больше времени, чем когда не было тут же Кирсанова.
Дмитрий Сергеич играет,
Вера Павловна поет, Кирсанов
сидит и слушает; иногда Кирсанов играет, тогда Дмитрий Сергеич поет вместе с женою.
Поэтому только половину вечеров проводят они втроем, но эти вечера уже почти без перерыва втроем; правда, когда у Лопуховых нет никого, кроме Кирсанова, диван часто оттягивает Лопухова из зала, где рояль; рояль теперь передвинут из комнаты
Веры Павловны в зал, но это мало спасает Дмитрия Сергеича: через четверть часа, много через полчаса Кирсанов и
Вера Павловна тоже бросили рояль и
сидят подле его дивана; впрочем,
Вера Павловна недолго
сидит подле дивана; она скоро устраивается полуприлечь на диване, так, однако, что мужу все-таки просторно
сидеть: ведь диван широкий; то есть не совсем уж просторно, но она обняла мужа одною рукою, поэтому
сидеть ему все-таки ловко.
Вера Павловна читает: «Опять мне часто приходится
сидеть одной по целым вечерам. Но это ничего: я так привыкла».
Подле меня едва ли провел он четверть часа», неправда, больше полчаса, я думаю, да, больше полчаса, я уверена, думает
Вера Павловна: «кроме того времени, которое мы
сидели рядом в лодке.
Вера Павловна нежится; в своей комнате бывает она теперь только, когда мужа нет дома или когда он работает, — да нет, и когда работает, она часто
сидит у него в кабинете; когда заметит, что мешает, что работа требует полного внимания, тогда зачем же мешать?
И вот
Вера Павловна после обеда нежится на своем диванчике; у диванчика
сидит муж и любуется на нее.
Проходит два дня.
Вера Павловна опять нежится после обеда, нет, не нежится, а только лежит и думает, и лежит она в своей комнате, на своей кроватке. Муж
сидит подле нее, обнял ее, Тоже думает.
Через какие-нибудь полчаса раздумья для Лопухова было ясно все в отношениях Кирсанова к
Вере Павловне. Но он долго все
сидел и думал все о том же: разъяснять-то предмет было уже нечего, но занимателен был он; открытие было сделано в полной законченности всех подробностей, но было так любопытно, что довольно долго не дало уснуть.
И вот, однажды после обеда,
Вера Павловна
сидела в своей комнате, шила и думала, и думала очень спокойно, и думала вовсе не о том, а так, об разной разности и по хозяйству, и по мастерской, и по своим урокам, и постепенно, постепенно мысли склонялись к тому, о чем, неизвестно почему, все чаще и чаще ей думалось; явились воспоминания, вопросы мелкие, немногие, росли, умножались, и вот они тысячами роятся в ее мыслях, и все растут, растут, и все сливаются в один вопрос, форма которого все проясняется: что ж это такое со мною? о чем я думаю, что я чувствую?
Половину времени
Вера Павловна тихо
сидела в своей комнате одна, отсылая мужа, половину времени он
сидел подле нее и успокоивал ее все теми же немногими словами, конечно, больше не словами, а тем, что голос его был ровен и спокоен, разумеется, не бог знает как весел, но и не грустен, разве несколько выражал задумчивость, и лицо также.
Через две недели, когда Лопухов
сидел в своей заводской конторе,
Вера Павловна провела все утро в чрезвычайном волнении.
Да, в этот раз
Вера Павловна была безусловно рада своим молодым друзьям, хоть и не дурачилась с ними, а
сидела смирно и готова была расцеловать даже самого Рахметова.
— Саша, а ведь ты не дал мне договорить о деле, — начала
Вера Павловна, когда они часа через два
сидели за чаем.
Можно разве сделать такое различие: молодежь, когда
сидит, то
сидит более на половине Катерины Васильевны, когда не
сидит, то более на половине
Веры Павловны.
Неточные совпадения
Вера все это заметила: на ее болезненном лице изображалась глубокая грусть; она
сидела в тени у окна, погружаясь в широкие кресла… Мне стало жаль ее…
Нынче после обеда я шел мимо окон
Веры; она
сидела на балконе одна; к ногам моим упала записка:
В восемь часов пошел я смотреть фокусника. Публика собралась в исходе девятого; представление началось. В задних рядах стульев узнал я лакеев и горничных
Веры и княгини. Все были тут наперечет. Грушницкий
сидел в первом ряду с лорнетом. Фокусник обращался к нему всякий раз, как ему нужен был носовой платок, часы, кольцо и прочее.
Я окончил вечер у княгини; гостей не было, кроме
Веры и одного презабавного старичка. Я был в духе, импровизировал разные необыкновенные истории; княжна
сидела против меня и слушала мой вздор с таким глубоким, напряженным, даже нежным вниманием, что мне стало совестно. Куда девалась ее живость, ее кокетство, ее капризы, ее дерзкая мина, презрительная улыбка, рассеянный взгляд?..
Поутру Самгин был в Женеве, а около полудня отправился на свидание с матерью. Она жила на берегу озера, в маленьком домике, слишком щедро украшенном лепкой, похожем на кондитерский торт. Домик уютно прятался в полукруге плодовых деревьев, солнце благосклонно освещало румяные плоды яблонь, под одной из них, на мраморной скамье,
сидела с книгой в руке
Вера Петровна в платье небесного цвета, поза ее напомнила сыну снимок с памятника Мопассану в парке Монсо.