Неточные совпадения
А Вера Павловна чувствовала едва ли не самую приятную из всех своих радостей от мастерской, когда объясняла кому-нибудь, что весь этот порядок устроен
и держится самими девушками; этими объяснениями она старалась убедить саму себя в том, что ей хотелось думать: что мастерская могла
бы идти без нее, что могут явиться совершенно самостоятельно другие такие же мастерские
и даже
почему же
нет? вот было
бы хорошо! — это было
бы лучше всего! — даже без всякого руководства со стороны кого-нибудь не из разряда швей, а исключительно мыслью
и уменьем самих швей: это была самая любимая мечта Веры Павловны.
«Миленький только смотрел
и смеялся.
Почему ж
бы ему не пошалить с нами? Ведь это было
бы еще веселее. Разве это было неловко или разве он этого не сумел
бы — принять участие в нашей игре?
Нет, нисколько не неловко,
и он сумел
бы. Но у него такой характер. Он только не мешает, но одобряет, радуется, —
и только».
Все накоплялись мелкие, почти забывающиеся впечатления слов
и поступков Кирсанова, на которые никто другой не обратил
бы внимания, которые ею самою почти не были видимы, а только предполагались, подозревались; медленно росла занимательность вопроса:
почему он почти три года избегал ее? медленно укреплялась мысль: такой человек не мог удалиться из — за мелочного самолюбия, которого в нем решительно
нет;
и за всем этим, не известно к чему думающимся, еще смутнее
и медленнее поднималась из немой глубины жизни в сознание мысль:
почему ж я о нем думаю? что он такое для меня?
Неточные совпадения
—
Нет, — сказала она, раздражаясь тем, что он так очевидно этой переменой разговора показывал ей, что она раздражена, —
почему же ты думаешь, что это известие так интересует меня, что надо даже скрывать? Я сказала, что не хочу об этом думать,
и желала
бы, чтобы ты этим так же мало интересовался, как
и я.
— Да я не хочу знать! — почти вскрикнула она. — Не хочу. Раскаиваюсь я в том, что сделала?
Нет,
нет и нет.
И если б опять то же, сначала, то было
бы то же. Для нас, для меня
и для вас, важно только одно: любим ли мы друг друга. А других
нет соображений. Для чего мы живем здесь врозь
и не видимся?
Почему я не могу ехать? Я тебя люблю,
и мне всё равно, — сказала она по-русски, с особенным, непонятным ему блеском глаз взглянув на него, — если ты не изменился. Отчего ты не смотришь на меня?
— А
почему ж
бы и нет? — улыбнувшись, сказал Свидригайлов, встал
и взял шляпу, — я ведь не то чтобы так уж очень желал вас беспокоить
и, идя сюда, даже не очень рассчитывал, хотя, впрочем, физиономия ваша еще давеча утром меня поразила…
—
Нет,
почему? Но это было
бы особенно удобно для двух сестер, старых дев. Или — для молодоженов. Сядемте, — предложила она у скамьи под вишней
и сделала милую гримаску: — Пусть они там… торгуются.
— Да
почему же,
почему же? А ведь, пожалуй, что
и можно
бы у него справиться! Этот немец, Крафт, не болтун
и, я помню, пречестный — право, расспросить
бы его! Только его, кажется, теперь в Петербурге
нет…