Неточные совпадения
Конечно, при созерцании
возвышенного предмета могут пробуждаться в нас различного рода мысли, усиливающие впечатление, им
на нас производимое; но возбуждаются они или нет, — дело случая, независимо от которого предмет остается
возвышенным: мысли и воспоминания, усиливающие ощущение, рождаются при всяком ощущении, но они уже следствие, а не причина первоначального ощущения, и если, задумавшись над подвигом Муция Сцеволы, я дохожу до мысли: «да, безгранична сила патриотизма»,
то мысль эта только следствие впечатления, произведенного
на меня независимо от нее самым поступком Муция Сцеволы, а не причина этого впечатления; точно так же мысль: «нет ничего
на земле прекраснее человека», которая может пробудиться во мне, когда я задумаюсь, глядя
на изображение прекрасного лица, не причина
того, что я восхищаюсь им, как прекрасным, а следствие
того, что оно уже прежде нее, независимо от нее кажется мне прекрасно.
Когда я смотрю
на то, как вертятся крылья ветряной мельницы, я также очень хорошо знаю, что, задев меня, мельничное крыло переломит меня, как щепку, я «сознаю ничтожность своих сил перед силою» мельничного крыла; а между
тем едва ли в ком-нибудь взгляд
на вертящуюся мельницу возбуждал ощущение
возвышенного.
О
том, что «возвышенность» — следствие превосходства над окружающим, говорится у Канта и вслед за ним у позднейших эстетиков [у Гегеля, у Фишера]: «Мы сравниваем, — говорят они, —
возвышенное в пространстве, с окружающими его предметами; для этого
на возвышенном предмете должны быть легкие подразделения, дающие возможность, сравнивая, считать, во сколько раз он больше окружающих его предметов, во сколько раз, напр., гора больше дерева, растущего
на ней.
— «Сравнение с окружающими предметами необходимо для
того, чтобы предмет казался
возвышенным», — мысль очень близкая к принимаемому нами воззрению
на основной признак
возвышенного.
Таким образом, принимаемое нами понятие
возвышенного точно так же относится к обыкновенному определению его, как наше понятие о сущности прекрасного к прежнему взгляду, — в обоих случаях возводится
на степень общего и существенного начала
то, что прежде считалось частным и второстепенным признаком, было закрываемо от внимания другими понятиями, которые мы отбрасываем как побочные.
С
тем вместе наше воззрение
на сущность
возвышенного признает его фактическую реальность, между
тем как обыкновенно полагают, будто бы
возвышенное в действительности только кажется
возвышенным от вмешательства нашей фантазии, расширяющей до безграничности объем или силу
возвышенного предмета или явления.
Но если по определениям прекрасного и
возвышенного, нами принимаемым, прекрасному и
возвышенному придается (независимость от фантазии,
то, с другой стороны, этими определениями выставляется
на первый план отношение к человеку вообще и к его понятиям
тех предметов и явлений, которые находит человек прекрасными и
возвышенными: прекрасное
то, в чем мы видим жизнь так, как мы понимаем и желаем ее, как она радует нас; великое
то, что гораздо выше предметов, с которыми сравниваем его мы.
С господствующим определением комического — «комическое есть перевес образа над идеею», иначе сказать: внутренняя пустота и ничтожность, прикрывающаяся внешностью, имеющею притязание
на содержание и реальное значение, — нельзя не согласиться; но вместе с
тем надобно сказать, что [Фишер, автор наилучшей эстетики в Германии, слишком ограничил] понятие комического, противополагая его, для сохранения [гегелевского] диалектического метода развития понятий, только понятию
возвышенного.
Величественное в жизни человека встречается не беспрестанно; но сомнительно, согласился ли бы сам человек, чтобы оно было чаще: великие минуты жизни слишком дорого обходятся человеку, слишком истощают его; а кто имеет потребность искать и силу выносить их влияние
на душу,
тот может найти случаи к
возвышенным ощущениям
на каждом шагу: путь доблести, самоотвержения и высокой борьбы с низким и вредным, с бедствиями и пороками людей не закрыт никому и никогда.
4)
Возвышенное действует
на человека вовсе не
тем, что пробуждает идею абсолютного; оно почти никогда не пробуждает ее.
Неточные совпадения
— Это придет, — утешал его Голенищев, в понятии которого Вронский имел и талант и, главное, образование, дающее
возвышенный взгляд
на искусство. Убеждение Голенищева в таланте Вронского поддерживалось еще и
тем, что ему нужно было сочувствие и похвалы Вронского его статьям и мыслям, и он чувствовал, что похвалы и поддержка должны быть взаимны.
Она нашла это утешение в
том, что ей, благодаря этому знакомству, открылся совершенно новый мир, не имеющий ничего общего с её прошедшим, мир
возвышенный, прекрасный, с высоты которого можно было спокойно смотреть
на это прошедшее.
Говорит он скоро и вычурно: он из
тех людей, которые
на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасное не трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувства,
возвышенные страсти и исключительные страдания.
С первой молодости он держал себя так, как будто готовился занять
то блестящее место в свете,
на которое впоследствии поставила его судьба; поэтому, хотя в его блестящей и несколько тщеславной жизни, как и во всех других, встречались неудачи, разочарования и огорчения, он ни разу не изменил ни своему всегда спокойному характеру, ни
возвышенному образу мыслей, ни основным правилам религии и нравственности и приобрел общее уважение не столько
на основании своего блестящего положения, сколько
на основании своей последовательности и твердости.
На возвышенных местах характер растительности был
тот же самый, что и около железной дороги. Это было редколесье из липы, дубняка и березы.