Неточные совпадения
Здесь же считаю не излишним заметить, что в определении красоты как единства идеи и
образа, — в этом определении, имеющем в виду не прекрасное живой
природы, а прекрасные произведения искусств, уже скрывается зародыш или результат того направления, по которому эстетика обыкновенно отдает предпочтение прекрасному в искусстве перед прекрасным в живой действительности.
Самое общее из того, что мило человеку, и самое милое ему на свете — жизнь; ближайшим
образом такая жизнь, какую хотелось бы ему вести, какую любит он; потом и всякая жизнь, потому что все-таки лучше жить, чем не жить: все живое уже по самой
природе своей ужасается погибели, небытия и любит жизнь. И кажется, что определение...
Проводить в подробности по различным царствам
природы мысль, что прекрасное есть жизнь, и ближайшим
образом, жизнь напоминающая о человеке и о человеческой жизни, я считаю излишним потому, что [и Гегель, и Фишер постоянно говорят о том], что красоту в
природе составляет то, что напоминает человека (или, выражаясь [гегелевским термином], предвозвещает личность), что прекрасное в
природе имеет значение прекрасного только как намек на человека [великая мысль, глубокая!
Очень легко показать неприложимость к возвышенному определения «возвышенное есть перевес идеи над
образом», после того как сам Фишер, его принимающий, сделал это, объяснив, что от перевеса идеи над
образом (выражая ту же мысль обыкновенным языком: от превозможения силы, проявляющейся в предмете, над всеми стесняющими ее силами, или, в
природе органической, над законами организма, ее проявляющего) происходит безобразное или неопределенное («безобразное» сказал бы я, если бы не боялся впасть в игру слов, сопоставляя безобразное и безобразное).
Приписывать его действия произволу человекообразного существа еще легче, нежели объяснять подобным
образом другие явления
природы и жизни, потому что именно действия случая скорее, нежели явления других сил, могут пробудить мысль о капризе, произволе, о всех тех качествах, которые составляют исключительную принадлежность человеческой личности.
Если так, то для
природы нет потребности поддерживать прекрасным и то немногое прекрасное, которое она случайно производит: жизнь стремится вперед, не заботясь о гибели
образа, или сохраняет его только искаженным.
Но Румор впадает потом в натурализм, который хочет преследовать, как и ложный идеализм: его положение, что «
природа наилучшим
образом выражает все своими формами», становится опасным, когда он прилагает его к отдельному явлению и, противореча тому, что сам сказал выше, утверждает, будто бы в действительности бывают «совершенные модели», как, напр...
Мы очень хорошо понимаем, как искусственны были нравы, привычки, весь
образ мыслей времен Людовика XIV; мы приблизились к
природе, гораздо лучше донимаем и ценим ее, нежели понимало и ценило общество XVII века; тем не менее мы еще очень далеки от
природы; наши привычки, нравы, весь
образ жизни и вследствие того весь
образ мыслей еще очень искусственны.
Но мы уже заметили, что в этой фразе важно слово «
образ», — оно говорит о том, что искусство выражает идею не отвлеченными понятиями, а живым индивидуальным фактом; говоря: «искусство есть воспроизведение
природы в жизни», мы говорим то же самое: в
природе и жизни нет ничего отвлеченно существующего; в «их все конкретно; воспроизведение должно по мере возможности сохранять сущность воспроизводимого; потому создание искусства должно стремиться к тому, чтобы в нем было как можно менее отвлеченного, чтобы в нем все было, по мере возможности, выражено конкретно, в живых картинах, в индивидуальных
образах.
Неуместные распространения о красотах
природы еще не так вредны художественному произведению: их можно выпускать, потому что они приклеиваются внешним
образом; «о что делать с любовною интригою? ее невозможно опустить из внимания, потому что к этой основе все приплетено гордиевыми узлами, без нее все теряет связь и смысл.
Неточные совпадения
Говорили они все как-то сурово, таким голосом, как бы собирались кого прибить; приносили частые жертвы Вакху, показав таким
образом, что в славянской
природе есть еще много остатков язычества; приходили даже подчас в присутствие, как говорится, нализавшись, отчего в присутствии было нехорошо и воздух был вовсе не ароматический.
Везде и всюду этот
образ английского купца носится над стихиями, над трудом человека, торжествует над
природой!
Под этим небом, в этом воздухе носятся фантастические призраки; под крыльями таких ночей только снятся жаркие сны и необузданные поэтические грезы о нисхождении Брамы на землю, о жаркой любви богов к смертным — все эти страстные
образы, в которых воплотилось чудовищное плодородие здешней
природы.
Ибо в этих трех вопросах как бы совокуплена в одно целое и предсказана вся дальнейшая история человеческая и явлены три
образа, в которых сойдутся все неразрешимые исторические противоречия человеческой
природы на всей земле.
Нужно только, чтобы в центре стал ясный
образ, а уже за ним в туманные глубины воображения, в бесконечную даль непознанного, неведомого в
природе и жизни, потянутся свои живые отголоски и будут уходить, дрожа, вспыхивая, плача, угасая.