Неточные совпадения
«Прекрасным кажется то, что кажется полным осуществлением родовой идеи», значит также: «надобно, чтобы в прекрасном существе было все, что только может быть
хорошего в существах этого рода; надобно, чтобы нельзя было найти ничего
хорошего в других существах того же рода, чего не было бы в прекрасном
предмете».
Румор отвечает на это, что «природа не отдельный
предмет, представляющийся нам под владычеством случая, а совокупность всех живых форм, совокупность всего произведенного природою, или,
лучше сказать, сама производящая сила», — ей должен предаться художник, не довольствуясь отдельными моделями.
Здоровый человек встречает в действительности очень много таких
предметов и явлений, смотря на которые не приходит ему в голову желать, чтобы они были не так, как есть, или были
лучше.
Очертания
предметов, опять, никак не «могут быть не только нарисованы рукою, но и представлены воображением
лучше, нежели встречаются в действительности; причину объяснили мы выше.
Вообще
лучше удаются темные цвета и грубые, жесткие оттенки; светлые — хуже; колорит
предметов, освещенных солнцем, хуже всего; так же неудачны выходят оттенки голубого полуденного неба, розовые и золотистые оттенки утра и вечера.
Гравюра не думает быть
лучше картины, она гораздо хуже ее в художественном отношении; так и произведение искусства никогда не достигает красоты или величия действительности; но картина одна, ею могут любоваться только люди, пришедшие в галлерею, которую она украшает; гравюра расходится в сотнях экземпляров по всему свету, каждый может любоваться ею, когда ему угодно, не выходя из своей комнаты, не вставая с своего дивана, не скидая своего халата; так и
предмет прекрасный в действительности доступен не всякому и не всегда; воспроизведенный (слабо, грубо, бледно — это правда, но все-таки воспроизведенный) искусством, он доступен всякому и всегда.
Но мы говорили выше, что, кроме воспроизведения, искусство имеет еще другое значение — объяснение жизни; до некоторой степени это доступно всем искусствам: часто достаточно обратить внимание «а
предмет (что всегда и делает искусство), чтобы объяснить его значение или заставить
лучше понять жизнь.
— Нет, позвольте, отчего же? — перебил кузнечик, — потрещать очень приятно, особенно о таких
хороших предметах, как бесконечность и прочее такое. Конечно, есть практические натуры, которые только и заботятся о том, как бы набить себе живот, как вы или вот эта прелестная гусеница…
Неточные совпадения
Степан Аркадьич получал и читал либеральную газету, не крайнюю, но того направления, которого держалось большинство. И, несмотря на то, что ни наука, ни искусство, ни политика собственно не интересовали его, он твердо держался тех взглядов на все эти
предметы, каких держалось большинство и его газета, и изменял их, только когда большинство изменяло их, или,
лучше сказать, не изменял их, а они сами в нем незаметно изменялись.
— Позвольте, почтеннейший, вновь обратить вас к
предмету прекращенного разговора. Я спрашивал вас о том, как быть, как поступить, как
лучше приняться… [Далее в рукописи отсутствуют две страницы. В первом издании второго тома «Мертвых душ» (1855) примечание: «Здесь в разговоре Костанжогло с Чичиковым пропуск. Должно полагать, что Костанжогло предложил Чичикову приобрести покупкою именье соседа его, помещика Хлобуева».]
У нас теперь не то в
предмете: // Мы
лучше поспешим на бал, // Куда стремглав в ямской карете // Уж мой Онегин поскакал. // Перед померкшими домами // Вдоль сонной улицы рядами // Двойные фонари карет // Веселый изливают свет // И радуги на снег наводят; // Усеян плошками кругом, // Блестит великолепный дом; // По цельным окнам тени ходят, // Мелькают профили голов // И дам и модных чудаков.
— Так вот, Дмитрий Прокофьич, я бы очень, очень хотела узнать… как вообще… он глядит теперь на
предметы, то есть, поймите меня, как бы это вам сказать, то есть
лучше сказать: что он любит и что не любит? Всегда ли он такой раздражительный? Какие у него желания и, так сказать, мечты, если можно? Что именно теперь имеет на него особенное влияние? Одним словом, я бы желала…
Раиса. Белобрысый-то? Ну, что за крайность! Кабы ничего
лучше в
предмете не было, так уж так бы и быть — от скуки.