«Так вот ты какая, шельма!» — подумал он и отправился в конюшню. В конюшне в это время Степан сидел на скамье и лениво, сидя, чистил бок стоящей перед ним лошади. Максим не
вошел в конюшню, а стал у двери.
Мы
вошли в конюшню. Несколько белых шавок поднялось с сена и подбежало к нам, виляя хвостами; длиннобородый и старый козел с неудовольствием отошел в сторону; три конюха, в крепких, но засаленных тулупах, молча нам поклонились. Направо и налево, в искусственно возвышенных стойлах, стояло около тридцати лошадей, выхоленных и вычищенных на славу. По перекладинам перелетывали и ворковали голуби.
Например: тотМалек-Адель всякий раз оглядывался и легонько ржал, как только Чертопханов
входил в конюшню; а этотжевал себе сено как ни в чем не бывало или дремал, понурив голову.
Неточные совпадения
Переодевшись без торопливости (он никогда не торопился и не терял самообладания), Вронский велел ехать к баракам. От бараков ему уже были видны море экипажей, пешеходов, солдат, окружавших гипподром, и кипящие народом беседки. Шли, вероятно, вторые скачки, потому что
в то время, как он
входил в барак, он слышал звонок. Подходя к
конюшне, он встретился с белоногим рыжим Гладиатором Махотина, которого
в оранжевой с синим попоне с кажущимися огромными, отороченными синим ушами вели на гипподром.
Пройдясь по саду, побывав на
конюшне и даже поделав вместе гимнастику на баррах, Левин вернулся с своим гостем домой и
вошел с ним
в гостиную.
Они
вошли в новый флигель. Бабушка показала ему переделки
в конюшнях, показала и лошадей, и особое отделение для птиц, и прачешную, даже хлевы.
На другой день пошел я смотреть лошадей по дворам и начал с известного барышника Ситникова. Через калитку
вошел я на двор, посыпанный песочком. Перед настежь раскрытою дверью
конюшни стоял сам хозяин, человек уже не молодой, высокий и толстый,
в заячьем тулупчике, с поднятым и подвернутым воротником. Увидав меня, он медленно двинулся ко мне навстречу, подержал обеими руками шапку над головой и нараспев произнес:
— Но позвольте, что же это наконец значит? — громко заговорил он, строго оглядев вошедших и обращаясь преимущественно к Рогожину. — Вы не
в конюшню, кажется,
вошли, господа, здесь моя мать и сестра…