Платонов.
Глупых романов начиталась, Саша! Я для тебя еще «ты»: у нас мальчишка есть, и я… все-таки же твой муж! А во-вторых, не нужно мне счастья!.. Останься, Саша! Ты вот уходишь… И, небось, навсегда?
Неточные совпадения
Анна Петровна. Вы похудели, подурнели… Не терплю я этих романических героев! Что вы строите из себя, Платонов? Разыгрываете героя какого
романа? Хандра, тоска, борьба страстей, любовь с предисловиями… Фи! Держите себя по-человечески! Живите,
глупый человек, как люди живут! Что вы за архангел такой, что вам не живется, не дышится и не сидится так, как обыкновенным смертным?
— Зачем ты, Иван, даешь читать глупые книги? — заговорила Лидия. — Ты дал Любе Сомовой «Что делать?», но ведь это же
глупый роман! Я пробовала читать его и — не могла. Он весь не стоит двух страниц «Первой любви» Тургенева.
Тогда что, сударыня вы моя? тогда мне-то что делать прикажете? прикажете мне, сударыня вы моя, следуя некоторым
глупым романам, на ближний холм приходить и таять в слезах, смотря на хладные стены вашего заключения, и, наконец, умереть, следуя привычке некоторых скверных немецких поэтов и романистов, так ли, сударыня?
Но как говорить с ней, чтоб вызвать ум её на правильный путь и облагородить душу, изуродованную
глупыми романами и обществом мужиков, солдата, пьяницы-отца?
Неточные совпадения
«Странный этот лекарь!» — повторила она про себя. Она потянулась, улыбнулась, закинула руки за голову, потом пробежала глазами страницы две
глупого французского
романа, выронила книжку — и заснула, вся чистая и холодная, в чистом и душистом белье.
Она казалась наиболее удобной, потому что не имела обаяния женщины, и можно было изучать, раскрыть, уличить ее в чем-то, не опасаясь попасть в
глупое положение Грелу, героя нашумевшего
романа Бурже «Ученик».
Он внезапно нашел, что
роман Лидии с Макаровым
глупее всех
романов гимназистов с гимназистками, и спросил себя:
— Вот что, Клим: Алина не
глупее меня. Я не играю никакой роли в ее
романе. Лютова я люблю. Туробоев нравится мне. И, наконец, я не желаю, чтоб мое отношение к людям корректировалось тобою или кем-нибудь другим.
[Понимаешь? (франц.)]) и в высшей степени уменье говорить дело, и говорить превосходно, то есть без
глупого ихнего дворового глубокомыслия, которого я, признаюсь тебе, несмотря на весь мой демократизм, терпеть не могу, и без всех этих напряженных русизмов, которыми говорят у нас в
романах и на сцене «настоящие русские люди».