Неточные совпадения
Любовь Андреевна. Детская, милая
моя, прекрасная комната… Я тут спала, когда была маленькой… (Плачет.) И теперь я как маленькая… (Целует брата,
Варю, потом опять брата.) А
Варя по-прежнему все такая же, на монашку похожа. И Дуняшу я узнала… (Целует Дуняшу.)
Варя. Ну слава богу, приехали. Опять ты дома. (Ласкаясь.) Душечка
моя приехала! Красавица приехала!
Варя. Душечка
моя приехала! Красавица приехала!
Варя(тихо). Аня спит. (Тихо отворяет окно.) Уже взошло солнце, не холодно. Взгляните, мамочка: какие чудесные деревья! Боже
мой, воздух! Скворцы поют!
Любовь Андреевна(глядит в свое портмоне). Вчера было много денег, а сегодня совсем мало. Бедная
моя Варя из экономии кормит всех молочным супом, на кухне старикам дают один горох, а я трачу как-то бессмысленно… (Уронила портмоне, рассыпала золотые.) Ну, посыпались… (Ей досадно.)
Любовь Андреевна(нежно). Иди, иди… Родные
мои… (Обнимая Аню и
Варю). Если бы вы обе знали, как я вас люблю. Садитесь рядом, вот так.
Трофимов. Что же вы сердитесь,
Варя? Гм… Да это не
мои калоши!
Любовь Андреевна. Вторая
моя печаль —
Варя. Она привыкла рано вставать и работать, и теперь без труда она, как рыба без воды. Похудела, побледнела и плачет бедняжка…
Неточные совпадения
— А кто их заводил? Сами завелись: накопилось шерсти, сбыть некуды, я и начал ткать сукна, да и сукна толстые, простые; по дешевой цене их тут же на рынках у меня и разбирают. Рыбью шелуху, например, сбрасывали на
мой берег шесть лет сряду; ну, куды ее девать? я начал с нее
варить клей, да сорок тысяч и взял. Ведь у меня всё так.
Катерина. Эх,
Варя, не знаешь ты
моего характеру! Конечно, не дай Бог этому случиться! А уж коли очень мне здесь опостынет, так не удержат меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь. Не хочу здесь жить, так не стану, хоть ты меня режь!
Когда нянька мрачно повторяла слова медведя: «Скрипи, скрипи, нога липовая; я по селам шел, по деревне шел, все бабы спят, одна баба не спит, на
моей шкуре сидит,
мое мясо
варит,
мою шерстку прядет» и т. д.; когда медведь входил, наконец, в избу и готовился схватить похитителя своей ноги, ребенок не выдерживал: он с трепетом и визгом бросался на руки к няне; у него брызжут слезы испуга, и вместе хохочет он от радости, что он не в когтях у зверя, а на лежанке, подле няни.
И они позвали его к себе. «Мы у тебя были, теперь ты приди к нам», — сказали они и угощали его обедом, но в своем вкусе, и потому он не ел. В грязном горшке чукчанка
сварила оленины, вынимала ее и делила на части руками — какими — Боже
мой! Когда он отказался от этого блюда, ему предложили другое, самое лакомое: сырые оленьи мозги. «Мы ели у тебя, так уж и ты, как хочешь, а ешь у нас», — говорили они.
Мимо меня бесшумно пролетела сова, испуганный заяц шарахнулся в кусты, и сова тотчас свернула в его сторону. Я посидел немного на вершине и пошел назад. Через несколько минут я подходил к юрте. Из отверстия ее в крыше клубами вырывался дым с искрами, из чего я заключил, что
мои спутники устроились и
варили ужин.