«Милый Федор Петрович! — писала ему жена городского головы. — Вы как-то говорили, что я сердцеведка и знаток людей. Теперь вам предстоит проверить это на деле. К вам
придет на днях просить места письмоводителя в нашем приюте некий К. Н. Ползухин, которого я знаю за прекрасного молодого человека. Юноша очень симпатичен. Приняв в нем участие, вы убедитесь…» и т. д.
— Вот что… — проговорила Манюся, видимо, придумывая, что бы сказать. — Вот что… Полянский обещал
прийти на днях со своей фотографией и снять всех нас. Надо будет собраться.
— О-о! — произнесла в гневном возбуждении моя молоденькая тетка, — так нельзя! Так нельзя! Что она безумная, что ли, старая княгиня? Мучить так хорошенькую джаным! О-о! Стыд ей, старой княгине, стыд! Погоди,
придет на днях к Гуль-Гуль повелитель, все расскажет Кериму Гуль-Гуль, и освободит Керим Нину из замка. «Иди на свободу из замка, Нина, — скажет он, — иди, куда хочешь».
Неточные совпадения
Батюшка
пришлет денежки, чем бы их попридержать — и куды!.. пошел кутить: ездит
на извозчике, каждый
день ты доставай в кеятр билет, а там через неделю, глядь — и посылает
на толкучий продавать новый фрак.
На площадь
на торговую //
Пришел Ермило (в городе // Тот
день базарный был), // Стал
на воз, видим: крестится,
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом
на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой
пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил
на саночках // В Екатеринин
день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь в городе около приказных служителей у счетных
дел. Не всякому открыл Господь науку: так кто сам не смыслит, меня нанимает то счетец поверить, то итоги подвести. Тем и питаюсь; праздно жить не люблю.
На досуге ребят обучаю. Вот и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и то правда, человек
на человека не
приходит.
Дело в том, что она продолжала сидеть в клетке
на площади, и глуповцам в сладость было, в часы досуга,
приходить дразнить ее, так как она остервенялась при этом неслыханно, в особенности же когда к ее телу прикасались концами раскаленных железных прутьев.