— Муж
убил свою жену! — крикнула красная физиономия. Я вздрогнул, вскрикнул и, как ужаленный, вскочил с постели… Сердце мое страшно билось, на лбу выступил холодный пот.
Неточные совпадения
Бедная, благородная птица! Полет в угол не обошелся ему даром… На другой день его клетка содержала в себе холодный труп. За что я
убил его? Если его любимая фраза о муже, убившем
свою жену, напомн.. [Тут, к сожалению, опять зачеркнуто. Заметно, что Камышев зачеркивал не во время писанья, а после… К концу повести я обращу на эти зачеркиванья особое внимание. — А. Ч.]
Когда моя благородная, убитая мной птица выкрикивала фразу о муже, убившем
свою жену, в моем воображении всегда появлялся на сцену Урбенин. Почему?.. Я знал, что ревнивые мужья часто
убивают жен-изменниц, знал в то же время, что Урбенины не
убивают людей… И я отгонял мысль о возможности убийства Ольги мужем, как абсурд.
Вскоре после того к генерал-губернатору явился Тулузов и, вероятно, предуведомленный частным приставом, начал было говорить об этом столь близком ему деле, но властитель отклонил даже разговор об этом и выразился таким образом: «Les chevaliers aux temps les plus barbares faisaient mourir leurs femmes, pousses par la jalousie, mais ne les deshonoraient jamais en public!» [«Рыцари в самые варварские времена, побуждаемые ревностью,
убивали своих жен, но никогда не затрагивали их чести публично!» (франц.).]
Неточные совпадения
Видите ли, господа присяжные заседатели, в доме Федора Павловича в ночь преступления было и перебывало пять человек: во-первых, сам Федор Павлович, но ведь не он же
убил себя, это ясно; во-вторых, слуга его Григорий, но ведь того самого чуть не
убили, в-третьих,
жена Григория, служанка Марфа Игнатьевна, но представить ее убийцей
своего барина просто стыдно.
—
Убивать ее не надо, точно; смерть и так
свое возьмет. Вот хоть бы Мартын-плотник: жил Мартын-плотник, и не долго жил и помер;
жена его теперь убивается о муже, о детках малых… Против смерти ни человеку, ни твари не слукавить. Смерть и не бежит, да и от нее не убежишь; да помогать ей не должно… А я соловушек не
убиваю, — сохрани Господи! Я их не на муку ловлю, не на погибель их живота, а для удовольствия человеческого, на утешение и веселье.
Конечно, в других таких случаях Кирсанов и не подумал бы прибегать к подобному риску. Гораздо проще: увезти девушку из дому, и пусть она венчается, с кем хочет. Но тут дело запутывалось понятиями девушки и свойствами человека, которого она любила. При
своих понятиях о неразрывности
жены с мужем она стала бы держаться за дрянного человека, когда бы уж и увидела, что жизнь с ним — мучение. Соединить ее с ним — хуже, чем
убить. Потому и оставалось одно средство —
убить или дать возможность образумиться.
Некий Вукол Попов, крестьянин, застал
свою жену с отцом, размахнулся и
убил старика.
Это тот самый Кисляков, из военных писарей, который в Петербурге на Николаевской
убил молотком
свою жену и сам явился к градоначальнику объявить о
своем преступлении.