Неточные совпадения
Выпитьбынадо. Пойдем, там, кажется, у нас еще коньяк остался. А как рассветет, ко мне поедем. Идёть? У меня есть фельдшер, который никогда не
скажет «идет», а «идёть». Мошенник страшный. Так идёть? (Увидев входящую
Соню.) Извините, я без галстука. (Быстро уходит.)
Соня.
Скажи мне по совести, как друг… Ты счастлива?
Соня. Я это знала. Еще один вопрос.
Скажи откровенно, — ты хотела бы, чтобы у тебя был молодой муж?
Соня(смеется). У меня глупое лицо… да? Вот он ушел, а я все слышу его голос и шаги, а посмотрю на темное окно, — там мне представляется его лицо. Дай мне высказаться… Но я не могу говорить так громко, мне стыдно. Пойдем ко мне в комнату, там поговорим. Я тебе кажусь глупою? Сознайся…
Скажи мне про него что-нибудь…
Соня(в сильном волнении). Ты мне
скажешь всю правду?
Соня. Да, да… Я
скажу, что ты хочешь видеть его чертежи… (Идет и останавливается возле двери.) Нет, неизвестность лучше… Все-таки надежда…
Соня(подойдя к Елене Андреевне, нетерпеливо). Что он
сказал?
Соня. Ты дрожишь? Ты взволнована? (Пытливо всматривается в ее лицо.) Я понимаю… Он
сказал, что уже больше не будет бывать здесь… Да?
Астров(
Соне). Софья Александровна, ваш дядя утащил из моей аптеки баночку с морфием и не отдает.
Скажите ему, что это… не умно, наконец. Да и некогда мне. Мне пора ехать.
— Да, да! — широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда
Соня сказала что-то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
— Господи, помилуй нас, — твердила она, отыскивая дочь.
Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что-то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
— Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг
Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, — говорила она, дрожа и задыхаясь. И не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: всё то, чтò она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославле.
Неточные совпадения
—
Соня, —
сказал он, — уж лучше не ходи ко мне, когда я буду в остроге сидеть.
— Да-с, о пенсионе… Потому, она легковерная и добрая, и от доброты всему верит, и… и… и… у ней такой ум… Да-с… извините-с, —
сказала Соня и опять встала уходить.
— А ведь ты права,
Соня, — тихо проговорил он наконец. Он вдруг переменился; выделанно-нахальный и бессильно-вызывающий тон его исчез. Даже голос вдруг ослабел. — Сам же я тебе
сказал вчера, что не прощения приду просить, а почти тем вот и начал, что прощения прошу… Это я про Лужина и промысл для себя говорил… Я это прощения просил,
Соня…
— И зачем, зачем я ей
сказал, зачем я ей открыл! — в отчаянии воскликнул он через минуту, с бесконечным мучением смотря на нее, — вот ты ждешь от меня объяснений,
Соня, сидишь и ждешь, я это вижу; а что я
скажу тебе? Ничего ведь ты не поймешь в этом, а только исстрадаешься вся… из-за меня! Ну вот, ты плачешь и опять меня обнимаешь, — ну за что ты меня обнимаешь? За то, что я сам не вынес и на другого пришел свалить: «страдай и ты, мне легче будет!» И можешь ты любить такого подлеца?
— Странная какая ты,
Соня, — обнимаешь и целуешь, когда я тебе
сказал про это. Себя ты не помнишь.