— У нас
в клубе смешанное
общество, — объяснила Хиония Алексеевна по дороге
в танцевальный зал, где пиликал очень плохой оркестр самую ветхозаветную польку. — Можно сказать, мы устроились совсем на демократическую ногу; есть здесь приказчики, мелкие чиновники, маленькие купчики, учителя… Но есть и представители нашего beau mond'a: горные инженеры, адвокаты, прокурор, золотопромышленники, заводчики,
доктора… А какой богатый выбор красивых дам!..
— Да вы не читали… Вот посмотрите — целая статья: «Наши партии». Начинается так: «
В нашем Заполье городское
общество делится на две партии: старонавозная и новонавозная». Ведь это смешно? Пишет
доктор Кочетов, потому что дума не согласилась с его докладом о необходимых санитарных мерах. Очень смешные слова
доктор придумал.
Таким образом, к концу первого года, проведенного Женею
в отцовском доме, ближайший круг ее знакомства составляли: Вязмитинов, Зарницын, дьякон Александровский с женою, Ольга Саренко, состоявшая
в должности наблюдателя, отряженного дамским
обществом, и
доктор. С женою своею
доктор не знакомил Женни и вообще постоянно избегал даже всяких о ней разговоров.
В кофейной Печкина вечером собралось обычное
общество: Максинька, гордо восседавший несколько вдали от прочих на диване, идущем по трем стенам; отставной
доктор Сливцов, выгнанный из службы за то, что обыграл на бильярде два кавалерийских полка, и продолжавший затем свою профессию
в Москве:
в настоящем случае он играл с надсмотрщиком гражданской палаты, чиновником еще не старым, который, получив сию духовную должность, не преминул каждодневно ходить
в кофейную, чтобы придать себе, как он полагал, более светское воспитание; затем на том же диване сидел франтоватый господин, весьма мизерной наружности, но из аристократов, так как носил звание камер-юнкера, и по поводу этого камер-юнкерства рассказывалось, что когда он был облечен
в это придворное звание и явился на выход при приезде императора Николая Павловича
в Москву, то государь, взглянув на него, сказал с оттенком неудовольствия генерал-губернатору: «Как тебе не совестно завертывать таких червяков, как
в какие-нибудь коконы,
в камер-юнкерский мундир!» Вместе с этим господином приехал
в кофейную также и знакомый нам молодой гегелианец, который наконец стал уж укрываться и спасаться от m-lle Блохи по трактирам.