Неточные совпадения
Когда он разговаривал с нею таким образом, вдруг загремела музыка. Каштанка оглянулась и увидела, что по улице прямо на нее шел полк солдат. Не вынося музыки, которая расстраивала ей нервы, она заметалась и завыла. К
великому ее удивлению, столяр, вместо того чтобы испугаться, завизжать и залаять, широко улыбнулся, вытянулся во фрунт и всей пятерней сделал под козырек. Видя, что хозяин не протестует, Каштанка еще громче завыла и, не
помня себя, бросилась через дорогу на другой тротуар.
Неточные совпадения
Она плачет день и ночь с причитываниями,
поминая своих покинутых родных, как усопших, а муж, сознавая свою
великую вину перед ней, молчит угрюмо, но, наконец, выйдя из
себя, начинает бить ее и бранить за то, что она приехала сюда.
Вот — о Дне Единогласия, об этом
великом дне. Я всегда любил его — с детских лет. Мне кажется, для нас — это нечто вроде того, что для древних была их «Пасха».
Помню, накануне, бывало, составишь
себе такой часовой календарик — с торжеством вычеркиваешь по одному часу: одним часом ближе, на один час меньше ждать… Будь я уверен, что никто не увидит, — честное слово, я бы и нынче всюду носил с
собой такой календарик и следил по нему, сколько еще осталось до завтра, когда я увижу — хоть издали…
Лицо Маслобойникова сияло; он
мял губами гораздо более прежнего, и в голосе его слышались визгливые перекатистые тоны, непременно являющиеся у человека, которого сердце до того переполнено радостию, что начинает там как будто саднить. Мне даже показалось, что он из дому Мавры Кузьмовны сбегал к
себе на квартиру и припомадился по случаю столь
великого торжества, потому что волосы у него не торчали вихрами, как обыкновенно, а были тщательно приглажены.
Заслужил ты
себе истязания паче смерти; но
великий государь,
помня прежние доблести твои, от жалости сердца, повелел тебя, особно от других и минуя прочие муки, скорою смертью казнить, голову тебе отсечь, остатков же твоих на его государский обиход не отписывать!
— Слегла в постелю, мой друг; и хотя после ей стало легче, но когда я стал прощаться с нею, то она ужасно меня перепугала. Представь
себе: горесть ее была так
велика, что она не могла даже плакать; почти полумертвая она упала мне на шею! Не
помню, как я бросился в коляску и доехал до первой станции… А кстати, я тебе еще не сказывал. Ты писал ко мне, что взял в плен французского полковника, графа, графа… как бишь?