Саша плакала от боли и страха, а в это время гусак, переваливаясь с ноги на ногу и вытянув шею,
подошел к старухе и прошипел что-то, и когда он вернулся к своему стаду, то все гусыни одобрительно приветствовали его: го-го-го!
Ошеломленный нелюбезным приемом, я совсем потерялся и очутился в том глупом положении, когда не знаешь, что делать: обратить ли грубость в шутку, или самому рассердиться, или, наконец, не сказав ни слова, повернуться и уйти назад. Невольно я повернулся с беспомощным выражением к Олесе. Она чуть-чуть улыбнулась с оттенком незлой насмешки, встала из-за прялки и
подошла к старухе.
— Доброго вечера желаю вам, матушка, — сказал Ипатов,
подходя к старухе и возвысив голос. — Как вы себя чувствуете?
Неточные совпадения
— Барин! ничего не хотите закусить? — сказала в это время,
подходя к нему,
старуха.
Затем он вспомнил, что нечто приблизительно похожее он испытывал, проиграв на суде неприятное гражданское дело, порученное ему патроном. Ничего более похожего — не нашлось. Он
подошел к столу, взял папиросу и лег на диван, ожидая, когда
старуха Фелициата позовет пить чай.
Дальше, дети, глупость; и это, пожалуй, глупость; можно, дети, и влюбляться можно, и жениться можно, только с разбором, и без обмана, без обмана, дети. Я вам спою про себя, как я выходила замуж, романс старый, но ведь и я
старуха. Я сижу на балконе, в нашем замке Дальтоне, ведь я шотландка, такая беленькая, белокурая; подле лес и река Брингал;
к балкону, конечно, тайком,
подходит мой жених; он бедный, а я богатая, дочь барона, лорда; но я его очень люблю, и я ему пою:
Минут через пять взошла твердым шагом высокая
старуха, с строгим лицом, носившим следы большой красоты; в ее осанке, поступи и жестах выражались упрямая воля, резкий характер и резкий ум. Она проницательно осмотрела меня с головы до ног,
подошла к дивану, отодвинула одним движением руки стол и сказала мне:
Доктор
подошел к Абрамовне, нагнулся
к ее уху, как бы желая шепнуть ей что-то по секрету, и, неожиданно схватив
старуху за талию, начал вертеть ее по зале, напевая: «О мейн либер Августен, Августен, Августен!»