Здесь у подножия валялось много угловатых обломков различной величины — от метра
в кубе до размеров человеческой головы, с острыми краями и заросших грубой осокой и каменной полынью.
Александров быстро, хотя и без большого удовольствия, сбежал вниз. Там его дожидался не просто шпак, а шпак, если так можно выразиться, в квадрате и даже
в кубе, и потому ужасно компрометантный. Был он, как всегда, в своей широченной разлетайке и с таким же рябым, как кукушечье яйцо, лицом, словом, это был знаменитый поэт Диодор Иванович Миртов, который в свою очередь чувствовал большое замешательство, попавши в насквозь военную сферу.
— Верьте Маргарите, — захрипел старик. — Ей известно всё, что будет. Она ежедневно уверяет меня в этом. Ты, говорит, умрёшь, а Варьку ограбят и сломят ей голову… видите? Я спорю: — дочь полковника Олесова не позволит кому-нибудь сломить ей голову, — она сама это сделает! А что я умру — это правда… так должно быть. А вы, господин учёный, как себя здесь чувствуете? Тощища
в кубе, не правда ли?
Я. Она и каждая ее часть во всех протяжениях взята в 8-ю долю, следовательно, настоящая пушка больше ее
в куб, т. е. не 8, а в 512 раз, так как куб восьми есть 512.
Неточные совпадения
По крайней мере, сейчас я без всякой боли мысленно вижу О на ступенях
Куба, вижу ее
в Газовом Колоколе.
Вот не угодно ли:
в Государственной Газете сегодня читаю, что на площади
Куба через два дня состоится праздник Правосудия.
Где-то сзади я слышал пронзительный писк птиц над Стеной. А впереди,
в закатном солнце — из малинового кристаллизованного огня — шары куполов, огромные пылающие кубы-дома, застывшей молнией
в небе — шпиц аккумуляторной башни. И все это — всю эту безукоризненную, геометрическую красоту — я должен буду сам, своими руками… Неужели — никакого выхода, никакого пути?
Площадь
Куба. Шестьдесят шесть мощных концентрических кругов: трибуны. И шестьдесят шесть рядов: тихие светильники лиц, глаза, отражающие сияние небес — или, может быть, сияние Единого Государства. Алые, как кровь, цветы — губы женщин. Нежные гирлянды детских лиц —
в первых рядах, близко к месту действия. Углубленная, строгая, готическая тишина.
Эти подшибалы и составляли основную массу работающих
в типографии
В.Н. Бестужева. Спали под кассами, на полу, спали
в кухне, где кипятился
куб с горячей водой, если им удавалось украсть дров на дворе. О жалованье и помину не было.