Неточные совпадения
И в самом деле неинтересно
глядеть: в окно видны грядки с капустною рассадой, около них безобразные канавы, вдали маячит тощая, засыхающая лиственница. Охая и держась за бока, вошел хозяин и стал мне жаловаться
на неурожаи, холодный климат, нехорошую, землю. Он благополучно отбыл каторгу и поселение, имел теперь два дома, лошадей и коров, держал много работников и сам ничего не делал, был женат
на молоденькой, а главное, давно уже имел право переселиться
на материк — и все-таки жаловался.
Днем маяк, если посмотреть
на него снизу, — скромный белый домик с мачтой и с фонарем, ночью же он ярко светит в потемках, и кажется тогда, что каторга
глядит на мир своим красным глазом.
Глядишь на тот берег, и кажется, что будь я каторжным, то бежал бы отсюда непременно, несмотря ни
на что.
Ей видно, как перед самым домом из открытого парника
глядят уже созревшие арбузы и около них почтительно, с выражением рабского усердия, ходит каторжный садовник Каратаев; ей видно, как с реки, где арестанты ловят рыбу, несут здоровую, отборную кету, так называемую «серебрянку», которая идет не в тюрьму, а
на балычки для начальства.
Глядя у Невельского
на портрет государя, они говорили, что это должен быть физически сильный человек, который дает много табаку и китайки.
Я стоял один
на корме и,
глядя назад, прощался с этим мрачным мирком, оберегаемым с моря Тремя Братьями, которые теперь едва обозначались в воздухе и были похожи впотьмах
на трех черных монахов; несмотря
на шум парохода, мне было слышно, как волны бились об эти рифы.
Достаточно было самого пустого повода, чтобы она закатилась самым искренним, жизнерадостным смехом до упада, до слез; начнет рассказывать что-нибудь, картавя, и вдруг хохот, веселость бьет фонтаном, а
глядя на даму, начинаю смеяться и я, за мною о. Ираклий, потом японец.
Когда Вукол узнал, что она просватана, то пришел в отчаяние и отравился борцом. Елену потом допрашивали, и она созналась: «Я с ним четыре ночи ночевала». Рассказывали, что недели за две до смерти он,
глядя на Елену, мывшую пол, говорил...
И пошли разговоры о том, что мало одних денег
на дорогу, — небось материк тоже деньги любит: придется хлопотать о принятии в общество и угощать, покупать землишку и строиться, то да ce —
гляди, рублей полтораста понадобится.
В Дубках один крестьянин-картежник
на вопрос, поедет ли он
на материк, ответил мне,
глядя надменно в потолок: «Постараюсь уехать».
Разговор кончается. Женщина приписывается к поселенцу такому-то, в селение такое-то — и гражданский брак совершен. Поселенец отправляется со своею сожительницей к себе домой и для финала, чтобы не ударить лицом в грязь, нанимает подводу, часто
на последние деньги. Дома сожительница первым делом ставит самовар, и соседи,
глядя на дым, с завистью толкуют, что у такого-то есть уже баба.
На вопрос, сколько ее сожителю лет, баба,
глядя вяло и лениво в сторону, отвечает обыкновенно: «А чёрт его знает!» Пока сожитель
на работе или играет где-нибудь в карты, сожительница валяется в постели, праздная, голодная; если кто-нибудь из соседей войдет в избу, то она нехотя приподнимется и расскажет, зевая, что она «за мужа пришла», невинно пострадала: «Его, чёрта, хлопцы убили, а меня в каторгу».
— «Гляди-кось, часом солдат подстрелит», — шутит мать; он идет
на улицу и бродяжит там, а товарищи, изображающие солдат, ловят его.
Приезжим показывали картофель величиной с голову, полупудовые редьки, арбузы, и приезжие,
глядя на эти чудовища, верили, что
на Сахалине пшеница родится сам-40.
Мальчик Алешка 3–4 лет, которого баба привела за руку, стоит и
глядит вниз в могилу. Он в кофте не по росту, с длинными рукавами, и в полинявших синих штанах;
на коленях ярко-синие латки.
Спрашиваю: где же сесть? Указывают
на нары. Я сел
на бочонок с водой, потом, набравшись духу, сел
на нары между обоими преступниками. Спросил, какой губернии, то да сё, потом стал напутствовать. Только во время исповеди
гляжу — проносят мимо окна столбы для виселицы и всякие эти принадлежности.
Глядя на эту кишащую народом баржу, я мог вообразить, сколько еще каторжных бродит по материку и по острову!]
«Немножко непохож», — говорил фельдшер,
глядя на этот бюст.