Неточные совпадения
Постепенное равномерное повышение дна и то, что в проливе течение было почти незаметно, привели его к убеждению, что он находится
не в проливе, а в заливе и что,
стало быть, Сахалин соединен с материком перешейком.
Когда барк
стал тонуть, никто
не мог уговорить г-жу Невельскую первою съехать на берег.
Он слегка подернут синеватою мглой: это дым от далеких лесных пожаров, который здесь, как говорят, бывает иногда так густ, что
становится опасен для моряков
не меньше, чем туман.
Офицер, сопровождавший солдат, узнав, зачем я еду на Сахалин, очень удивился и
стал уверять меня, что я
не имею никакого права подходить близко к каторге и колонии, так как я
не состою на государственной службе.
Конечно, я знал, что он
не прав, но всё же от слов его
становилось мне жутко, и я боялся, что и на Сахалине, пожалуй, я встречу точно такой же взгляд.
И в самом деле неинтересно глядеть: в окно видны грядки с капустною рассадой, около них безобразные канавы, вдали маячит тощая, засыхающая лиственница. Охая и держась за бока, вошел хозяин и
стал мне жаловаться на неурожаи, холодный климат, нехорошую, землю. Он благополучно отбыл каторгу и поселение, имел теперь два дома, лошадей и коров, держал много работников и сам ничего
не делал, был женат на молоденькой, а главное, давно уже имел право переселиться на материк — и все-таки жаловался.
Про него рассказывают, что когда он, идучи морем на Сахалин, захотел в Сингапуре купить своей жене шёлковый платок и ему предложили разменять русские деньги на доллары, то он будто бы обиделся и сказал: «Вот еще,
стану я менять наши православные деньги на какие-то эфиопские!» И платок
не был куплен.
За обедом же была рассказана такая легенда: когда русские заняли остров и затем
стали обижать гиляков, то гиляцкий шаман проклял Сахалин и предсказал, что из него
не выйдет никакого толку.
Дуйские каторжные с течением времени
становились поселенцами, из России прибывали каторжные с семьями, которых нужно было сажать на землю; приказано было считать Сахалин землею плодородною и годною для сельскохозяйственной колонии, и где жизнь
не могла привиться естественным порядком, там она мало-помалу возникла искусственным образом, принудительно, ценой крупных денежных затрат и человеческих сил.
В 1855 г. он бежал из военной службы «по глупости» и
стал бродяжить, называя себя
не помнящим родства.
Устав о ссыльных разрешает жить вне тюрьмы, а
стало быть, и обзаводиться хозяйством только каторжным разряда исправляющихся, но этот закон постоянно обходится ввиду его непрактичности; в избах живут
не одни только исправляющиеся, но также испытуемые, долгосрочные и даже бессрочные.
Если жизнь возникла и течет
не обычным естественным порядком, а искусственно, и если рост ее зависит
не столько от естественных и экономических условий, сколько от теорий и произвола отдельных лиц, то подобные случайности подчиняют ее себе существенно и неизбежно и
становятся для этой искусственной жизни как бы законами.
Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями,
не просушенное и давно
не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки с удушливым запахом пота, сам он, давно
не бывший в бане, полный вшей, курящий дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же на нарах, — всё это делает казарменный воздух вонючим, промозглым, кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени, так что во время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в казарме
становится темно; сероводород, аммиачные и всякие другие соединения мешаются в воздухе с водяными парами и происходит то самое, от чего, по словам надзирателей, «душу воротит».
Урядник
стал допрашивать нас всех, никто мы
не признаемся к этому делу.
Широкое, сверкающее от солнца море глухо шумит внизу, далекий берег соблазнительно манит к себе, и
становится грустно и тоскливо, как будто никогда уже
не выберешься из этого Сахалина.
Быть может, под ее влиянием многие холодные люди
стали жестокими и многие добряки и слабые духом,
не видя по целым неделям и даже месяцам солнца, навсегда потеряли надежду на лучшую жизнь.
Те из жителей, которые, подобно корсаковцам, имеют большие пахотные участки, от 3 до 6 и даже 8 десятин,
не бедствуют, но таких участков мало и с каждым годом
становится всё меньше и меньше, и в настоящее время больше половины хозяев владеют участками от 1/8 до 1 1/2 дес., а это значит, что хлебопашество дает им одни только убытки.
— «Выиграл в карты», — ответил он и побожился, и, обращаясь ко мне,
стал уверять, что в этом нет ничего удивительного, так как почти вся тюрьма играет в карты и между картежниками-арестантами
не редкость такие, которые располагают суммами в две и три тысячи рублей.
Стало быть, если, как говорят, представителей общества, живущих в Петербурге, только пять, то охранение доходов каждого из них обходится ежегодно казне в 30 тысяч,
не говоря уже о том, что из-за этих доходов приходится, вопреки задачам сельскохозяйственной колонии и точно в насмешку над гигиеной, держать более 700 каторжных, их семьи, солдат и служащих в таких ужасных ямах, как Воеводская и Дуйская пади, и
не говоря уже о том, что, отдавая каторжных в услужение частному обществу за деньги, администрация исправительные цели наказания приносит в жертву промышленным соображениям, то есть повторяет старую ошибку, которую сама же осудила.
С недавнего времени, впрочем, рыковская тюрьма, благодаря некоторым своим особенностям, которых трудно
не заметить,
стала считаться лучшею тюрьмой во всем Сев<ерном> Сахалине.
Они подозвали меня к себе и
стали просить, чтобы я пошел в избу и вынес оттуда их верхнее платье, которое они оставили у поселенца утром; сами они
не смели сделать этого.
Началось оно с того, что у некоторых чиновников, получающих даже очень маленькое жалованье,
стали появляться дорогие лисьи и собольи шубы, а в гиляцких юртах появилась русская водочная посуда; [Начальник Дуйского поста, майор Николаев, говорил одному корреспонденту в 1866 г.: — Летом я с ними дела
не имею, а зимой зачастую скупаю у них меха, и скупаю довольно выгодно; часто за бутылку водки или ковригу хлеба от них можно достать пару отличных соболей.
— Где им совладать?» В комнате
стало холодно и сыро, было, вероятно,
не больше шести-семи градусов.
Они еще в разряде испытуемых и поэтому
не имеют права иметь при себе деньги, и один из них жаловался, что ему
не на что купить табаку, а от курения, ему кажется, кашель у него
становится легче.
Обыкновенно они бывают защищены от холодных ветров, и в то время как на соседних горах и трясинах растительность поражает своею скудостью и мало отличается от полярной, здесь, в еланях, мы встречаем роскошные рощи и траву раза в два выше человеческого роста; в летние,
не пасмурные дни земля здесь, как говорится, парит, во влажном воздухе
становится душно, как в бане, и согретая почва гонит все злаки в солому, так что в один месяц, например, рожь достигает почти сажени вышины.
Это был богатырского сложения человек, еще молодой и красивый, характера кроткого и сосредоточенного, — всё, бывало, молчит и о чем-то думает, — и с первого же времени хозяева
стали доверять ему, и когда уезжали из дому, то знали, что Вукол и денег
не вытащит из комода, и спирта в кладовой
не выпьет.
[Этот опыт касается одного только Сахалина, между тем Д. Г. Тальберг, в своем очерке «Ссылка на Сахалин» («Вестник Европы», 1879 г., V), придает ему общее значение и, говоря по поводу его вообще о нашей неспособности к колонизации, приходит даже к такому выводу: «
Не пора ли нам отказаться от всяких колонизационных попыток на Востоке?» В своем примечании к
статье проф.
К сожалению, русские вместе со свободой
не принесли рису; с уходом японцев никто уже
не ловил рыбы, заработки прекратились, и айно
стали испытывать голод.
В 1867 г. заключен был договор, по которому Сахалин
стал принадлежать обоим государствам на праве общего владения; русские и японцы признали друг за другом одинаковое право распоряжаться на острове, — значит, ни те, ни другие
не считали остров своим.
Средний возраст только что осужденного каторжного мне
не известен, но, судя по возрастному составу ссыльного населения в настоящее время, он должен быть
не меньше 35 лет; если к этому прибавить среднюю продолжительность каторги 8-10 лет и если принять еще во внимание, что на каторге человек старится гораздо раньше, чем при обыкновенных условиях, то
станет очевидным, что при буквальном исполнении судебного приговора и при соблюдении «Устава», со строгим заключением в тюрьме, с работами под военным конвоем и проч.,
не только долгосрочные, но и добрая половина краткосрочных поступала бы в колонию с уже утраченными колонизаторскими способностями.
Статья 402 «Устава» разрешает приамурскому генерал-губернатору «содержать на казенном довольствии тех из сахалинских поселенцев, кои, по признанию местных властей,
не имеют к тому собственных средств».
Не так еще давно одна добровольно следовавшая жена приходилась на 30 преступников, в настоящее же время присутствие женщин свободного состояния
стало типическим для колонии, и уже трудно вообразить, например, Рыковское или Ново-Михайловку без этих трагических фигур, которые «ехали жизнь мужей поправить и свою потеряли».
Они
не служат в канцеляриях и на военной службе,
не уходят в отхожие промыслы,
не работают в лесах, рудниках, на море, а потому
не знают преступлений по должности и против военной дисциплины и преступлений, прямое участие в которых требует мужской физической силы, например: ограбление почты, разбой на большой дороге и т. п.;
статьи о преступлениях против целомудрия, об изнасиловании, растлении и сверхъестественных пороках касаются одних лишь мужчин.
Но эта
статья существует только как прикрышка от закона, запрещающего блуд и прелюбодеяние, так как каторжная или поселка, живущая у поселенца,
не батрачка прежде всего, а сожительница его, незаконная жена с ведома и согласия администрации; в казенных ведомостях и приказах жизнь ее под одною крышей с поселенцем отмечается как «совместное устройство хозяйства» или «совместное домообзаводство», [Например, приказ: «Согласно ходатайства г. начальника Александровского округа, изложенного в рапорте от 5 января, за № 75, ссыльнокаторжная Александровской тюрьмы Акулина Кузнецова переводится в Тымовский округ для совместного домообзаводства с поселенцем Алексеем Шараповым» (1889 г., № 25).] он и она вместе называются «свободною семьей».
Много мужчин и женщин живут вместе, потому что так надо, так принято в ссылке; сожительства
стали в колонии традиционным порядком, И эти люди, как слабые, безвольные натуры, подчинились этому порядку, хотя никто
не принуждал их к тому.
В Забайкалье мне случилось видеть, как в реке купались вместе мужчины, женщины и дети; конвойные,
ставши возле полукругом,
не позволяли выходить за границы этого полукруга никому, даже ребятам.
Это хорошо, потому что, помимо всяких колонизационных соображений, близость детей оказывает ссыльным нравственную поддержку и живее, чем что-либо другое, напоминает им родную русскую деревню; к тому же заботы о детях спасают ссыльных женщин от праздности; это и худо, потому что непроизводительные возрасты, требуя от населения затрат и сами
не давая ничего, осложняют экономические затруднения; они усиливают нужду, и в этом отношении колония поставлена даже в более неблагодарные условия, чем русская деревня: сахалинские дети,
ставши подростками или взрослыми, уезжают на материк и, таким образом, затраты, понесенные колонией,
не возвращаются.
[Хотя ниоткуда
не видно, чтобы упрочение колонии в первое время зависело главным образом от развития в ней семейного начала; мы знаем, что благосостояние Виргинии было упрочено раньше, чем туда
стали привозить женщин.]
Голод, тоска по родине, порочные наклонности, неволя — вся сумма неблагоприятных условий ссылки
не исключает у ссыльных производительной способности;
стало быть, наличность ее
не означает благополучия.
Я уже
не раз упоминал о М. С. Мицуле, который был агрономом, потом
стал заведующим и в конце концов умер от грудной жабы,
не дожив и до 45 лет.
Генерал-губернатор, начальник острова в окружные начальники
не верили в производительность труда сахалинских земледельцев; для них уже
не подлежало сомнению, что попытка приурочить труд ссыльных к сельскому хозяйству потерпела полную неудачу и что продолжать настаивать на том, чтобы колония во что бы ни
стало была сельскохозяйственной, значило тратить непроизводительно казенные деньги и подвергать людей напрасным мучениям.
Черемша, говорят, вкусна и питательна, но
не всякому приятен ее запах; когда
не только в комнате, но даже на дворе ко мне близко подходил человек, употребляющий в пищу черемшу, то мне
становилось душно.
В прежнее время медведь
не обижал людей и домашних животных и считался смирным, но с тех пор, как ссыльные
стали селиться по верховьям рек и вырубать тут леса и преградили ему путь к рыбе, которая составляла его главную пищу, в сахалинских метрических книгах и в «ведомости происшествий»
стала появляться новая причина смерти — «задран медведем», и в настоящее время медведь уже третируется, как грозное явление природы, с которым приходится бороться
не на шутку.
В устья рек кета входит здоровая и сильная, но затем безостановочная борьба с быстрым течением, теснота, голод, трение и ушибы о карчи и камни истощают ее, она худеет, тело ее покрывается кровоподтеками, мясо
становится дряблым и белым, зубы оскаливаются; рыба меняет свою физиономию совершенно, так что люди непосвященные принимают ее за другую породу и называют
не кетой, а зубаткой.
Между тем с поселенцами конкурируют японцы, производящие ловлю контрабандным образом или за пошлины, и чиновники, забирающие лучшие места для тюремных ловель, и уже близко время, когда с проведением сибирской дороги и развитием судоходства слухи о невероятных богатствах рыбы и пушного зверя привлекут на остров свободный элемент; начнется иммиграция, организуются настоящие рыбные ловли, в которых ссыльный будет принимать участие
не как хозяин-промышленник, а лишь как батрак, затем, судя по аналогии, начнутся жалобы на то, что труд ссыльных во многих отношениях уступает труду свободных, даже манз и корейцев; с точки зрения экономической, ссыльное население будет признано бременем для острова, и с увеличением иммиграции и развитием оседлой и промышленной жизни на острове само государство найдет более справедливым и выгодным
стать на сторону свободного элемента и прекратить ссылку.
Но на практике эта
статья неудобоисполнима, так как духовное лицо пришлось бы приглашать каждый день; да и подобного рода торжественность как-то
не вяжется с рабочею обстановкой.
Эти свои недостатки он обнаруживает особенно рельефно, когда на него возлагаются обязанности,
не соответствующие его развитию, когда он, например,
становится тюремным надзирателем.
В продолжение многих лет писарь, по невежеству или недобросовестности, запутывает все канцелярские концы, и так как он один может разобраться в этой путанице, то
становится необходимым, незаменимым, и уже начальство, даже самое строгое, бывает
не в состоянии обходиться без его услуг.
Мне случалось видеть арестантов, уже немолодых, которые при посторонних прикрывали кандалы полами халатов; у меня есть фотография, где изображена толпа дуйских и воеводских каторжных на раскомандировке, и большинство закованных постаралось
стать так, чтобы кандалы на фотографии
не вышли.
При совершенной распущенности и всяких послаблениях, какие имели место при старой администрации, сахалинские тюрьмы все-таки оставались полными, и арестанты бегали
не так часто, как, быть может, хотели того смотрители тюрем, для которых побеги составляли одну из самых доходных
статей.