В это время мимо нас на рыжей лошадке с шиком проскакал Гронтовский. В левой руке его на локте болталась корзинка, в которой прыгали
белые грибы. Поравнявшись с нами, он оскалил зубы и сделал ручкой, как давнишним знакомым.
— Были дожди, да не грибные, — настаивает первая, — иной раз целое лето льют дожди, а грибами и не пахнет. А отчего? — оттого, что дожди не те! И вдруг под самый конец грянет грибной дождик — и пойдет, и пойдет! И рыжики, и грузди, и
белые грибы… обору нет!
В хорошую погоду они рано утром являлись против нашего дома, за оврагом, усеяв голое поле, точно
белые грибы, и начинали сложную, интересную игру: ловкие, сильные, в белых рубахах, они весело бегали по полю с ружьями в руках, исчезали в овраге и вдруг, по зову трубы, снова высыпавшись на поле, с криками «ура», под зловещий бой барабанов, бежали прямо на наш дом, ощетинившись штыками, и казалось, что сейчас они сковырнут с земли, размечут наш дом, как стог сена.
Неточные совпадения
— А вы убили медведя, мне говорили? — сказала Кити, тщетно стараясь поймать вилкой непокорный, отскальзывающий
гриб и встряхивая кружевами, сквозь которые
белела ее рука. — Разве у вас есть медведи? — прибавила она в полоборота, повернув; к нему свою прелестную головку и улыбаясь.
— Пойду теперь независимо от всех собирать
грибы, а то мои приобретения незаметны, — сказал он и пошел один с опушки леса, где они ходили по шелковистой низкой траве между редкими старыми березами, в середину леса, где между
белыми березовыми стволами серели стволы осины и темнели кусты орешника.
Когда дуб начинает гнить, на нем появляются
грибы, по внешнему виду похожие на
белые кораллы.
— Нет, — слабо улыбнулась Женька. — Я думала об этом раньше… Но выгорело во мне что-то главное. Нет у меня сил, нет у меня воли, нет желаний… Я вся какая-то пустая внутри, трухлявая… Да вот, знаешь, бывает
гриб такой —
белый, круглый, — сожмешь его, а оттуда нюхательный порошок сыплется. Так и я. Все во мне эта жизнь выела, кроме злости. Да и вялая я, и злость моя вялая… Опять увижу какого-нибудь мальчишку, пожалею, опять иуду казниться. Нет, уж лучше так…
— Ишь какой вырос! — говорил между тем Лукьяныч, — вот недели через две зацветут липы, пойдет, это, дух — и не выйдешь отсюда!
Грибов сколько — всё
белые! Орешник вон в том углу засел — и не додерешься! Малина, ежевика…