Неточные совпадения
— Нет выше блага, как свобода! — говорила она, заставляя себя сказать что-нибудь серьезное и значительное. — Ведь какая, подумаешь, нелепость! Мы
не даем никакой цены своему собственному мнению, даже если оно умно, но дрожим перед мнением разных глупцов. Я боялась
чужого мнения до последней минуты, но, как только послушалась самоё себя и решила жить по-своему, глаза у меня открылись, я победила свой глупый страх и теперь счастлива и всем
желаю такого счастья.
Неточные совпадения
— Ты говоришь, что это нехорошо? Но надо рассудить, — продолжала она. — Ты забываешь мое положение. Как я могу
желать детей? Я
не говорю про страдания, я их
не боюсь. Подумай, кто будут мои дети? Несчастные дети, которые будут носить
чужое имя. По самому своему рождению они будут поставлены в необходимость стыдиться матери, отца, своего рождения.
Но пока им
не растолковано и особенно
не доказано, что им хотят добра, а
не зла, они боятся перемен, хотя и
желают,
не доверяют
чужим и ведут себя, как дети.
В чувстве этом было и то, что предложение Симонсона разрушило исключительность его поступка, уменьшало в глазах своих и
чужих людей цену жертвы, которую он приносил: если человек, и такой хороший, ничем
не связанный с ней,
желал соединить с ней судьбу, то его жертва уже
не была так значительна.
— А так, голубь мой сизокрылый…
Не чужие, слава богу, сочтемся, — бессовестно ответил Мыльников, лукаво подмигивая. — Сестрице Марье Родивоновне поклончик скажи от меня… Я, брат, свою родню вот как соблюдаю. Приди ко мне на жилку сейчас сам Карачунский: милости просим — хошь к вороту вставай, хошь на отпорку. А в дудку
не пущу, потому как
не желаю обидеть Оксю. Вот каков есть человек Тарас Мыльников… А сестрицу Марью Родивоновну уважаю на особицу за ее развертной карахтер.
— Подожди, странная ты девочка! Ведь я тебе добра
желаю; мне тебя жаль со вчерашнего дня, когда ты там в углу на лестнице плакала. Я вспомнить об этом
не могу… К тому же твой дедушка у меня на руках умер, и, верно, он об тебе вспоминал, когда про Шестую линию говорил, значит, как будто тебя мне на руки оставлял. Он мне во сне снится… Вот и книжки я тебе сберег, а ты такая дикая, точно боишься меня. Ты, верно, очень бедна и сиротка, может быть, на
чужих руках; так или нет?