Неточные совпадения
Это, по всей вероятности, смешно и дико, но я не видел для себя ничего унизительного в
том, что приходилось стоять около двери, хотя был таким же дворянином и образованным
человеком, как сам Орлов.
Заговорил же я о лице и волосах Орлова потому только, что в его наружности было нечто, о чем стоит упомянуть, а именно: когда Орлов брался за газету или книгу, какая бы она ни была, или же встречался с
людьми, кто бы они ни были,
то глаза его начинали иронически улыбаться и все лицо принимало выражение легкой, незлой насмешки.
Жили мы с ним тихо и мирно, и никаких недоразумений у нас не было. Обыкновенно он не замечал моего присутствия, и когда говорил со мною,
то на лице у него не было иронического выражения, — очевидно, не считал меня
человеком.
И в результате выходило совсем не
то, что я ожидал, поступая в лакеи; всякий день этой моей новой жизни оказывался пропащим и для меня и для моего дела, так как Орлов никогда не говорил о своем отце, его гости — тоже, и о деятельности известного государственного
человека я знал только
то, что удавалось мне, как и раньше, добывать из газет и переписки с товарищами.
В Петербурге есть особая порода
людей, которые специально занимаются
тем, что вышучивают каждое явление жизни; они не могут пройти даже мимо голодного или самоубийцы без
того, чтобы не сказать пошлости.
Цезарь и Цицерон были развратники и в
то же время великие
люди.
— Гм… — задумался Пекарский. — Так вот что я тебе скажу, друг мой любезный, — продолжал он с видимым напряжением мысли, — если я когда-нибудь женюсь во второй раз и тебе вздумается наставить мне рога,
то делай это так, чтобы я не заметил. Гораздо честнее обманывать
человека, чем портить ему порядок жизни и репутацию. Я понимаю. Вы оба думаете, что, живя открыто, вы поступаете необыкновенно честно и либерально, но с этим… как это называется?.. с этим романтизмом согласиться я не могу.
Любовь и мужчина составляют главную суть ее жизни, и, быть может, в этом отношении работает в ней философия бессознательного; изволь-ка убедить ее, что любовь есть только простая потребность, как пища и одежда, что мир вовсе не погибает от
того, что мужья и жены плохи, что можно быть развратником, обольстителем и в
то же время гениальным и благородным
человеком, и с другой стороны — можно отказываться от наслаждений любви и в
то же время быть глупым, злым животным.
Я думаю, что если бы Грузин или Пекарский попросили Орлова рассчитать Полю,
то он сделал бы это без малейшего колебания, не утруждая себя никакими объяснениями; он был сговорчив, как все равнодушные
люди.
— Вы сказали что-то длинное, я не совсем поняла.
То есть вы хотите сказать, что счастливые
люди живут воображением? Да, это правда. Я люблю по вечерам сидеть в вашем кабинете и уноситься мыслями далеко, далеко… Приятно бывает помечтать. Давайте, Жорж, мечтать вслух!
В довершение всего к нам в отсутствие Орлова стал наведываться по вечерам Кукушкин. В поведении его не было ничего особенного, но я все никак не мог забыть
того разговора, когда он собирался отбить у Орлова Зинаиду Федоровну. Его поили чаем и красным вином, а он хихикал и, желая сказать приятное, уверял, что гражданский брак во всех отношениях выше церковного и что, в сущности, все порядочные
люди должны прийти теперь к Зинаиде Федоровне и поклониться ей в ножки.
Я думал, что если бы ему понадобилось обмануть своего министра или другого сильного
человека,
то он употребил бы на это много энергии и искусства, тут же, чтобы обмануть женщину, сгодилось, очевидно,
то, что первое пришло в голову; удастся обман — хорошо, не удастся — беда не велика, можно будет солгать во второй раз так же просто и скоро, не ломая головы.
— Если вы честный, порядочный
человек,
то вы тоже должны гордиться моим поступком.
— Пробовал, но не могу. Можно смело говорить какую угодно правду
человеку самостоятельному, рассуждающему, а ведь тут имеешь дело с существом, у которого ни воли, ни характера, ни логики. Я не выношу слез, они меня обезоруживают. Когда она плачет,
то я готов клясться в вечной любви и сам плакать.
Лицо у него было грустное, задумчивое, с выражением
той покорности, какую мне приходилось видеть на лицах только у
людей старых и религиозных.
Но вместо
того чтобы действовать, я совершенно равнодушно посматривал
то на лысину,
то на мех и покойно размышлял об отношениях этого
человека к своему единственному сыну и о
том, что
людям, избалованным богатством и властью, вероятно, не хочется умирать…
Никогда не забуду
того настроения, какое оставил после себя этот
человек. Зинаида Федоровна все еще продолжала в волнении ходить по гостиной. Не лежала, а ходила — уж одно это хорошо. Я хотел воспользоваться этим настроением, чтоб откровенно поговорить с ней и тотчас уйти, но едва я успел проводить Грузина, как послышался звонок. Это пришел Кукушкин.
Бесстыдство мы унаследовали с плотью и кровью и в бесстыдстве воспитаны, но ведь на
то мы и
люди, чтобы побеждать в себе зверя.
— Этим
людям были смешны и вы, и ваша любовь, и Тургенев, которого вы будто бы начитались. И если мы оба сейчас умрем с отчаяния,
то это им будет тоже смешно. Они сочинят смешной анекдот и будут рассказывать его на вашей панихиде. Да что о них говорить? — сказал я с нетерпением. — Надо бежать отсюда. Я не могу оставаться здесь дольше ни одной минуты.
— Вы принадлежите к особенному разряду
людей, которых нельзя мерить на обыкновенный аршин, ваши нравственные требования отличаются исключительною строгостью, и, я понимаю, вы не можете прощать; я понимаю вас, и если иной раз я противоречу,
то это не значит, что я иначе смотрю на вещи, чем вы; говорю я прежний вздор просто оттого, что еще не успела износить своих старых платьев и предрассудков.
Когда я, например, думаю о прошлом, о своей тогдашней жизни… ну, о
людях вообще,
то все это сливается у меня в одно — в образ моей мачехи.
— Владимир Иваныч, — сказала она и взяла меня за обе руки. — Вы много пережили и испытали, знаете больше, чем я; подумайте серьезно и скажите: что мне делать? Научите меня. Если вы сами уже не в силах идти и вести за собой других,
то по крайней мере укажите, куда мне идти. Согласитесь, ведь я живой, чувствующий и рассуждающий
человек. Попасть в ложное положение… играть какую-то нелепую роль… мне это тяжело. Я не упрекаю, не обвиняю вас, а только прошу.
— Мир идей! — повторила она и отбросила салфетку в сторону, и лицо ее приняло негодующее, брезгливое выражение. — Все эти ваши прекрасные идеи, я вижу, сводятся к одному неизбежному, необходимому шагу: я должна сделаться вашею любовницей. Вот что нужно. Носиться с идеями и не быть любовницей честнейшего, идейнейшего
человека — значит не понимать идей. Надо начинать с этого…
то есть с любовницы, а остальное само приложится.
Судьба Сони пугала меня. Отцом ее был Орлов, в метрическом свидетельстве она называлась Красновскою, а единственный
человек, который знал об ее существовании и для которого оно было интересно,
то есть я, уже дотягивал свою песню. Нужно было подумать о ней серьезно.
Он усадил меня, предложил сигару и с деликатностью, свойственною только отлично воспитанным
людям, скрывая неприятное чувство, какое возбуждали в нем мое лицо и моя тощая фигура, заметил вскользь, что я нисколько не изменился и что меня легко узнать, несмотря даже на
то, что я оброс бородою.
Неточные совпадения
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не
то чтобы за какого-нибудь простого
человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Городничий (робея).Извините, я, право, не виноват. На рынке у меня говядина всегда хорошая. Привозят холмогорские купцы,
люди трезвые и поведения хорошего. Я уж не знаю, откуда он берет такую. А если что не так,
то… Позвольте мне предложить вам переехать со мною на другую квартиру.
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите,
то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого
человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из
того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши,
человек все несет наружу: что на сердце,
то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Хлестаков, молодой
человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из
тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты,
тем более он выиграет. Одет по моде.