Доктора сказали, что у Федора душевная болезнь. Лаптев не знал, что делается на Пятницкой, а темный амбар, в котором уже не показывались ни старик, ни Федор, производил на него впечатление склепа. Когда жена говорила ему, что ему необходимо каждый день бывать и в амбаре, и на Пятницкой, он или молчал, или же начинал с раздражением говорить о своем детстве, о том, что он не в силах простить отцу своего прошлого, что Пятницкая и амбар ему ненавистны и проч.
Неточные совпадения
— Без тебя тут до обеда приходила Юлия, —
сказала она. — Как я поглядела, она не очень-то верит своему папаше. Пусть, говорит, вас лечит мой папа, но вы все-таки потихоньку напишите святому старцу, чтобы он за вас помолился. Тут у них завелся старец какой-то. Юличка у меня зонтик свой забыла, ты ей пошли завтра, — продолжала она, помолчав немного. — Нет, уж когда конец, то не помогут ни
доктора, ни старцы.
Доктор собрался к больным. Лаптев хотел выйти с ним вместе, но Юлия Сергеевна
сказала...
— Вот она какова история! —
сказал доктор в раздумье, выходя в гостиную. — А ведь еще молода, ей и сорока не было.
Слышались громкие рыданья девочек. Панауров, бледный, с влажными глазами, подошел к
доктору и
сказал слабым, томным голосом...
Доктор добыл чернил и написал дочери такую телеграмму: «Панаурова скончалась восемь вечера.
Скажи мужу: на Дворянской продается дом переводом долга, доплатить девять. Торги двенадцатого. Советую не упустить».
Доктор, еще больше пополневший, красный, как кирпич, и с взъерошенными волосами, пил чай. Увидев дочь, он очень обрадовался и даже прослезился; она подумала, что в жизни этого старика она — единственная радость, и, растроганная, крепко обняла его и
сказала, что будет жить у него долго, до Пасхи. Переодевшись у себя в комнате, она пришла в столовую, чтобы вместе пить чай, он ходил из угла в угол, засунув руки в карманы, и пел: «ру-ру-ру», — значит, был чем-то недоволен.
— Возьми меня в Москву и посади там в сумасшедший дом! —
сказал доктор. — Я сумасшедший, я наивный ребенок, так как все еще верю в правду и справедливость!
— Спасибо, спасибо, —
сказал он. — А я вот глаза потерял и ничего не вижу… Окно чуть-чуть вижу и огонь тоже, а людей и предметы не замечаю. Да, я слепну, Федор заболел, и без хозяйского глаза теперь плохо. Если случится какой беспорядок, то взыскать некому; избалуется народ. А отчего это Федор заболел? От простуды, что ли? А я вот никогда не хворал и никогда не лечился. Никаких я
докторов не знал.
— Ничего, ничего! — кричал он матери и сестре, — это обморок, это дрянь! Сейчас только
доктор сказал, что ему гораздо лучше, что он совершенно здоров! Воды! Ну, вот уж он и приходит в себя, ну, вот и очнулся!..
— Какое «только»: изжога мучит. Ты послушал бы, что давеча
доктор сказал. «За границу, говорит, ступайте, а то плохо: удар может быть».
Вера встала утром без жара и озноба, только была бледна и утомлена. Она выплакала болезнь на груди бабушки.
Доктор сказал, что ничего больше и не будет, но не велел выходить несколько дней из комнаты.
Я не уехал ни на другой, ни на третий день. Дорогой на болотах и на реке Мае, едучи верхом и в лодке, при легких утренних морозах, я простудил ноги. На третий день по приезде в Якутск они распухли.
Доктор сказал, что водой по Лене мне ехать нельзя, что надо подождать, пока пройдет опухоль.
Неточные совпадения
Когда
доктор уехал, больной что-то
сказал брату; но Левин расслышал только последние слова: «твоя Катя», по взгляду же, с которым он посмотрел на нее, Левин понял, что он хвалил ее.
— А знаешь, я о тебе думал, —
сказал Сергей Иванович. — Это ни на что не похоже, что у вас делается в уезде, как мне порассказал этот
доктор; он очень неглупый малый. И я тебе говорил и говорю: нехорошо, что ты не ездишь на собрания и вообще устранился от земского дела. Если порядочные люди будут удаляться, разумеется, всё пойдет Бог знает как. Деньги мы платим, они идут на жалованье, а нет ни школ, ни фельдшеров, ни повивальных бабок, ни аптек, ничего нет.
— Да, он легкомыслен очень, —
сказала княгиня, обращаясь к Сергею Ивановичу. — Я хотела именно просить вас поговорить ему, что ей (она указала на Кити) невозможно оставаться здесь, а непременно надо приехать в Москву. Он говорит выписать
доктора…
— А вот что, —
сказал доктор, махая через голову Слюдина своему кучеру, чтоб он подавал.
— Ну,
доктор, решайте нашу судьбу, —
сказала княгиня. — Говорите мне всё. «Есть ли надежда?» — хотела она
сказать, но губы ее задрожали, и она не могла выговорить этот вопрос. — Ну что,
доктор?…