Федор взглянул на часы и стал торопливо прощаться. Он
поцеловал руку у Юлии и вышел, но, вместо того чтобы идти в переднюю, прошел в гостиную, потом в спальню.
Неточные совпадения
Ему вдруг страстно захотелось обнять свою спутницу, осыпать
поцелуями ее лицо,
руки, плечи, зарыдать, упасть к ее ногам, рассказать, как он долго ждал ее.
Пришли сверху девочки прощаться. Панауров молча, не спеша, несколько раз перекрестил обеих и дал им
поцеловать свою
руку, они сделали реверанс, затем подошли к Лаптеву, который тоже должен был крестить их и давать им
целовать свою
руку. Эта церемония с
поцелуями и реверансами повторялась каждый вечер.
Он нагнулся и
поцеловал ей
руку, она неловко
поцеловала его холодными губами в голову. Он чувствовал, что в этом любовном объяснении нет главного — ее любви, и есть много лишнего, и ему хотелось закричать, убежать, тотчас же уехать в Москву, но она стояла близко, казалась ему такою прекрасной, и страсть вдруг овладела им, он сообразил, что рассуждать тут уже поздно, обнял ее страстно, прижал к груди и, бормоча какие-то слова, называя ее ты,
поцеловал ее в шею, потом в щеку, в голову…
Лаптев нагнулся и
поцеловал его в
руку, потом в губы.
— Очень рад познакомиться, сестреночка, — сказал он,
целуя Юлии
руку. — Добро пожаловать.
Перед глазами у Юлии все время мелькал Федор, очень похожий на мужа, но более подвижной и более застенчивый; он суетился возле и часто
целовал ей
руку.
Играть и шалить мне и Федору запрещалось; мы должны были ходить к утрене и к ранней обедне,
целовать попам и монахам
руки, читать дома акафисты.
— Сейчас, сейчас, — бормотал он, а Саша и Лида, рыдая и смеясь,
целовали ему холодные
руки, шапку, доху. Красивый, томный, избалованный любовью, он не спеша приласкал девочек, потом вошел в кабинет и сказал, потирая
руки...
К утру она утомилась и уснула, а Лаптев сидел возле и держал ее за
руку. Так ему и не удалось уснуть.
Целый день потом он чувствовал себя разбитым, тупым, ни о чем не думал и вяло бродил по комнатам.
Он стал тяжко дышать от волнения. Она, тронутая его несчастьем, его одиночеством,
поцеловала ему
руку, а он ощупал ее лицо и голову и, как бы убедившись, что это она, перекрестил ее.
— Отчего ты так долго не был? — спросила она, не выпуская его
руки. — Я
целые дни все сижу здесь и смотрю: не едешь ли ты. Мне без тебя скучно.
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался,
целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы не ошибиться, возбуждении.
Несмотря на то, что княгиня
поцеловала руку бабушки, беспрестанно называла ее ma bonne tante, [моя добрая тетушка (фр.).] я заметил, что бабушка была ею недовольна: она как-то особенно поднимала брови, слушая ее рассказ о том, почему князь Михайло никак не мог сам приехать поздравить бабушку, несмотря на сильнейшее желание; и, отвечая по-русски на французскую речь княгини, она сказала, особенно растягивая свои слова:
Неточные совпадения
Софья. Ты ею наполнил все мои чувства. (Бросаясь
целовать его
руки.) Где она?..
Стародум(
целуя сам ее
руки). Она в твоей душе. Благодарю Бога, что в самой тебе нахожу твердое основание твоего счастия. Оно не будет зависеть ни от знатности, ни от богатства. Все это прийти к тебе может; однако для тебя есть счастье всего этого больше. Это то, чтоб чувствовать себя достойною всех благ, которыми ты можешь наслаждаться…
Сначала он распоряжался довольно деятельно и даже пустил в дерущихся порядочную струю воды; но когда увидел Домашку, действовавшую в одной рубахе впереди всех с вилами в
руках, то"злопыхательное"сердце его до такой степени воспламенилось, что он мгновенно забыл и о силе данной им присяги, и о
цели своего прибытия.
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «
поцелуйте жену, и вы
поцелуйте мужа» и взял у них из
рук свечи.
И Левина охватило новое чувство любви к этому прежде чуждому ему человеку, старому князю, когда он смотрел, как Кити долго и нежно
целовала его мясистую
руку.