Цитаты из русской классики со словом «Ван»
Свет усилился, и они, идя вместе, то освещаясь сильно огнем, то набрасываясь темною, как уголь, тенью, напоминали собою картины Жерардо della notte. [Della notte (ит.) — ночной, прозвище, данное итальянцами голландскому художнику Герриту (ван Гарарду) Гонтгорсту (1590–1656), своеобразие картин которого основано на резком контрасте света и тени.]
— Кто ж будет хлопотать, если не я? — сказала она. — Вот только положу две заплатки здесь, и уху станем варить. Какой дрянной мальчишка этот Ваня! На той неделе заново вычинила куртку — опять разорвал! Что смеешься? — обратилась она к сидевшему у стола Ване, в панталонах и в рубашке об одной помочи. — Вот не починю до утра, и нельзя будет за ворота бежать. Мальчишки, должно быть, разорвали: дрался — признавайся?
Удэгейцы скалу эту называют Куле-Рапани, а китайцы — Ван-Син-лаза, по имени китайца Ван Сина — первой жертвы неосторожности.
Он надел круглую шляпу а la Van Dyck, [В стиле Ван Дейка (фр.).] блузу, взял картон под мышку и отправился; я поплелся вслед за ним.
Об Ване дело улаживается, Циммермана видела жена — он согласен принять его и велел привозить молодца. — Благослови бог это начинание!
Голос старушки, выражение всей фигуры изменялись с непостижимою быстротою; все существо ее мгновенно отдавалось под влияние слов и воспоминаний, которые возникали вереницами в слабой голове ее: они переходили от украденных полушубков к Дуне, от Дуни к замку у двери каморы, от замка к покойному мужу, от мужа к внучке, от внучки к Захару, от Захара к дедушке Кондратию, которого всеслезно просила она вступиться за сирот и сократить словами беспутного, потерянного парня, — от Кондратия переходили они к Ване и только что полученному письму, и вместе с этими скачками голос ее слабел или повышался, слезы лились обильными потоками или вдруг пересыхали, лицо изображало отчаяние или уныние, руки бессильно опускались или делали угрожающие жесты.
Не удержалась и вчера призналась дяде Ване, что люблю…
Был также момент, когда артель, напуганная бешеным ходом лодки, захотела убрать парус, и Ване стоило, должно быть, больших усилий, чтобы сжать в кулак волю этих пяти человек и, перед дыханием смерти, заставить их подчиниться себе.
И Кай точно смертен, и ему правильно умирать, но мне, Ване, Ивану Ильичу, со всеми моими чувствами, мыслями, — мне это другое дело. И не может быть, чтобы мне следовало умирать. Это было бы слишком ужасно.
Детское это было что-то такое, точно или меня привечали, как дитя, или это было от детей: «Милому Ване от Лины и Авроры».
Внукам я рассказала сразу. Не своим, а единственному внуку, которого я знала, — няниному: Ване, работавшему на оловянном заводе и однажды принесшему мне в подарок собственноручного серебряного голубя. Ваня этот, приходивший по воскресеньям, за чистоту и тихоту, а еще и из уважения к высокому сану няни, был допускаем в детскую, где долго пил чай с баранками, а я от любви к нему и его птичке от него не отходила, ничего не говорила и за него глотала.
— Не очень давно… В семьдесят девятом… Нет, в восьмидесятом, кажется! Позвольте, сколько вашему Ване лет?
Если бы Ване или Нине за каждого котенка предложили по пуду конфет или по тысяче гривенников, то они отвергли бы такую мену без малейшего колебания.
Ване в то время, с которого начинается наш рассказ, едва минуло семь лет.
Ване она перевод этот не давала выправлять. Это — ее самостоятельная работа. Он про нее знает и довольно!
— Пожалуй, вот случай с моим товарищем по полку, тоже бывшим поручиком павлоградского полка ван Бениненгеном. Его спас от смерти висевший у него на груди большой эмалированный крест. В кавалерийской атаке японский офицер нанёс ему удар саблей, но удар пришёлся по кресту и был так силён, что вся эмаль с креста слетела, но это препятствие сделано то, что сабля соскользнула и у ван Бениненгена оказалось лишь разрублено левое плечо, а иначе бы была разрублена вся грудь…
— Ах, это ничего! Премию за красоту я предоставляю тебе… Дяде Ване я нравлюсь и замарашкой… Недаром он называет меня «своей растрепкой» и это мне нравится.
…Порадуйся за меня! Полторацкий пишет, что дело об Ване пошло в ход, и Ваня будет записан в 3-ю гильдию Новоторжского, а не Тверского общества.
Петя и Верочка удивляются, что на станциях нет Ван Ваныча [И. И. Пущина], который всегда после обеда давал им конфетку…
Иван великий предполагает на будущей неделе двинуться в Москву, там пробудет до 7-го числа — заберет сестру свою вдову Бароццову, которая к этому дню должна приехать на чугунке, заберет и купчика Ивана малого и привезет их к 8-му в Марьино, где жена состряпает именинный пирог. Ване можно уехать, потому что гут скопилось несколько праздничных дней. — Он тоже состоит под охраной Иоанна-богослова.
Живой и буйный нрав Гришки развернулся вполне, как только ему и Ване предоставлена была полная волюшка рыскать по окрестности.
Не будь этого обстоятельства, оба, конечно, обратились бы к Ване — так бледно, так встревожено было в эту минуту лицо его.
— Вот, братцы, посидите, отдохните, — вымолвил Глеб, когда все подошли к лодкам. — А вы, полно глазеть-то! За дело! — прибавил он, обратившись к Гришке и Ване, которые до того времени прислушивались к разговору.
Не раз даже пытал он доследиться причины, не раз привязывался к Ване, осаждая его вопросами о том, с чего напала на него худоба, с чего он невесел, что бычком смотрит и проч., и проч.
Аким взял топор, подошел к двери и молодцевато нахлобучил шапку. Глеб насмешливо покосился на него, повернулся к Гришке и Ване, которые сидели по разным углам, и погрозил пальцем...
— Ребята! — примолвил он, поспешно обращаясь к Гришке и Ване.
Наружность ребенка, его движения и голос так живо напомнили мать, что Ване представилось, будто он снова видит перед собою Дуню, собирающую валежник в кустах ивняка; картина счастливого, беззаботного детства промелькнула перед ним, и сердце его забилось еще сильнее, краска еще ярче заиграла на загорелых щеках.
Тяжело было старику произнести слово — слово, которое должно было разлучить его с дочерью; но, с другой стороны, он знал, что этого не избегнешь, что рано или поздно все-таки придется расставаться. Он давно помышлял о Ване: лучшего жениха не найдешь, да и не требуется; это ли еще не парень! Со всем тем старику тяжко было произнести последнее слово; но сколько птице ни летать по воздуху, как выразился Глеб, а наземь надо когда-нибудь сесть.
Прислонившись спиной к стене, он изредка лишь потряхивал волосами; вмешаться в разговор и замять как-нибудь отцовскую речь он не мог: во-первых, отец не дал бы ему вымолвить слова, и, наконец, хоть до завтра говори ему, все-таки никакого толку не выйдет, все-таки не послушает, хуже еще упрется; во-вторых, приличие своего рода запрещало Ване вмешаться в беседу: он знал, что сидит тут в качестве жениха, и, следовательно, волей-неволей должен был молчать.
— Шутка, трое суток маковой росинки во рту не было! — продолжала старушка, которую всего более озадачивало это обстоятельство, служащее всегда в простонародье несомненным признаком какого-нибудь страшного недуга. — С той вот самой поры, как пришел… провожал нашего Ван…
Он крикнул Ване: «Стоп травить!» и принялся распутывать снасть с той быстротой и тщательностью, которая в минуты опасности свойственна только морским людям.
Этого уж никак не следовало делать! Спаси бог, будучи в море, предупреждать события или радоваться успеху, не дойдя до берега. И старая таинственная примета тотчас же оправдалась на Ване Андруцаки. Он уже видел не более как в полуаршине от поверхности воды острую, утлую костистую морду и, сдерживая бурное трепетание сердца, уже готовился подвести ее к борту, как вдруг… могучий хвост рыбы плеснул сверх волны, и белуга стремительно понеслась вниз, увлекая за собою веревку и крючки.
Мальчик в тулупчике сделался смелее, выворотил рукав шубы, накрыл им лицо свое и осторожно, на приличном расстоянии, подходил к Ване, приговаривая: «У! у! медведь — съест».
Ведь нельзя же Ване — потому только, что он жених, — предоставить диктаторскую власть?
Ведь тому решительно все равно, кто будет участвовать в переводе разных отрывков, только бы было грамотно, а редакция будет принадлежать Ване.
Вспомнила и о Ване Заплатине, забежала к нему, не застала дома, хотела написать записку — и не написала.
«Будь добродетел, имей нрав чист и благочест» [В десятых годах знавал я одну русскую графиню, которая так худо по-русски говорила, что даже и другие аристократки над ней смеялись.], — сказала Ване русская графиня и дала городничему поцеловать свою ручку в знак благодарности, что привез такого милого цитатора стихов.
Вот что она хочет развить Ване, как только он придет.
Когда невеста собиралась к венцу, Ване поручили надеть на ее ножку башмачок.
Не знаю, какой дурной человек выучил Ваню разыгрывать роль городничего, отыскивающего своих арестантов. Все помирали со смеху, когда мальчик, щуря глаза и ныряя по сторонам, взывал тоненьким, пискливым голосом: «Арестанты! арестанты! где вы?» Но Ларивон скоро прекратил эту комедию, сказав Ване, что стыдно и грешно передразнивать покойника.
В 50 шагах от фанзы стояла маленькая кумирня со следующей надписью: «Чжемь шань лин ван си жи Хань чао чжи го сян Цзинь цзо жень цзян фу лу мэнь», то есть «Находящемуся в лесах и горах князю (тигру).
Нир — вана, вот он, сок!
Рембрант X. ван Р
Бетховен Л. ван
— Иди, Ван!
Неточные совпадения
Устав от Кемпфера, я напал на одну старую книжку в библиотеке моего соседа по каюте, тоже о Японии или о Японе, как говорит заглавие, и о вине гонения на христиан, сочинения Карона и Гагенара, переведенные чрез Степана Коровина, Синбиринина и Iвана Горлiцкого.
«Это Устер?» — спросили Ван-дика.
Тайпин-Ван не принял его, а предоставил видеться с ним своему секретарю.
На вопрос француза, как намерено действовать новое правительство, если оно утвердится, Тайпин-Ван отвечал, что подданные его, как христиане, приходятся европейцам братьями и будут действовать в этом смысле, но что обязательствами себя никакими не связывают.
Там же живет и главный начальник их и вместе претендент на престол Тайпин-Ван.
Переправа через скалу Ван-Син-лаза действительно была очень опасна. Я старался не глядеть вниз и осторожно переносил ногу с одного места на другое. Последним шел Дерсу. Когда он спустился к берегу моря, я облегченно вздохнул.
В 6 часов пополудни мы подошли к скале Ван-Син-лаза.
Оставалась еще одна надежда: быть может, стрелки оставили продовольствие по ту сторону скалы Ван-Син-лаза.
Ван-Син-лаза нельзя переходить в дождливую погоду, утром после росы и во время гололедицы.
Гора Шайтан. — Река Сица. — Истоки реки Такемы. — Прибыль воды. — Переправа на плоту. — Дерсу в опасности. — Привязанное дерево. — Спасение. — Возвращение к морю. — Смешное недоразумение. — Прибрежные горные речки. — Скала Ван-Син-лаза. — Кольчатый тюлень. — Бивак около устья Кулумбе. — Тень и душа. — Пятнистый олень.
Зная исполнительность своих людей, я никак не мог понять, почему они не доставили продовольствия на указанное место. Завтра надо перейти через скалу Ван-Син-лаза и попытаться берегом дойти до корейцев на реке Найне.
С рассветом опять ударил мороз; мокрая земля замерзла так, что хрустела под ногами. От реки поднимался пар. Значит, температура воды была значительно выше температуры воздуха. Перед выступлением мы проверили свои продовольственные запасы. Хлеба у нас осталось еще на двое суток. Это не особенно меня беспокоило. По моим соображениям, до моря было не особенно далеко, а там к скале Ван-Син-лаза продовольствие должен принести удэгеец Сале со стрелками.
После перехода вброд реки Кулумбе наша обувь была мокрой, и потому переход через скалу Ван-Син-лаза был отложен до другого дня. Тогда мы стали высматривать место для бивака. В это время из воды показалось какое-то животное. Подняв голову, оно с видимым любопытством рассматривало нас. Это была нерпа.
Денудационная долина реки Кулумбе. — Броды. — Скала Мафа. — Упадок сил. — Гололедица. — Лес, поваленный бурею. — Лихорадка. — Кошмар. — Голод. — Берег моря. — Ван-Син-лаза. — Разочарование. — Миноносец «Грозный». — Спасение. — Возвращение на Амагу. — Отъезд А.И. Мерзлякова.
Я встал и поспешно направился к биваку. Костер на таборе горел ярким пламенем, освещая красным светом скалу Ван-Син-лаза. Около огня двигались люди; я узнал Дерсу — он поправлял дрова. Искры, точно фейерверк, вздымались кверху, рассыпались дождем и медленно гасли в воздухе.
По моим расчетам, у нас должно было хватить продовольствия на две трети пути. Поэтому я условился с А. И. Мерзляковым, что он командирует удэгейца Сале с двумя стрелками к скале Ван-Син-лаза, где они должны будут положить продовольствие на видном месте. На следующий день, 5 октября, в 2 часа дня с тяжелыми котомками мы выступили в дорогу.
Староверы ему рассказали, что удэгеец Сале и двое стрелков должны были доставить к скале Ван-Син-лаза продовольствие, но по пути во время бури лодку их разбило о камни, и все то, что они везли с собой, утонуло.
Мы рассчитали, что если пойдем по тропе, то выйдем на реку Найну к корейцам, и если пойдем прямо, то придем на берег моря к скале Ван-Син-лаза. Путь на Найну нам был совершенно неизвестен, и к тому же мы совершенно не знали, сколько времени может занять этот переход. До моря же мы рассчитывали дойти если не сегодня, то, во всяком случае, завтра к полудню.
Река Вангоу имеет вид горной таежной речки, длиной около 20 км, протекающей по продольной межскладчатой долине, покрытой отличным строевым лесом. На этом протяжении она принимает в себя 5 небольших притоков: 3 с левой стороны — Тунца [Дун-ча — восточное разветвление.], Сяоца [Сяо-ча — малое разветвление.] и Сиявангул [Сяо-ван-гоу-эр — малая извилистая долина.], и 2 с правой — Та-Сица [Да-си-ча — большое западное разветвление.] и Сяо-Сица [Сяо-си-ча — малое западное разветвление.].
В ней была повешена картина, изображающая бога стихий «Лун Ван-е», окруженного другими богами.
Из притоков ее замечательны: с правой стороны — известная уже нам Ситухе, затем Чжумтайза, Тяпигоу [Дяо-пи-гоу — соболиная долина.], Ното [Ното-хэ — енотовая река.], Вамбахеза [Вам-ба-хэ-цзы — черепашья река.] и Фудзин [Фу-цзинь — маньчжурское слово «фукэжин» — начало.], а с левой стороны — Хуанихеза [Хуан-ни-хэ-цзы — речка желтой грязи.] и Вангоу [Ван-гоу — извилистая долина.].
В кружевах ее утопил, мебели incrusté завел: на столах бронзы, фарфор, на стенах — Тинторетт, Поль Поттер, Ван-Дейк.
Хозяин повел княгиню Зорину; прочие мужчины повели также дам к столу, который был накрыт в длинной галерее, увешанной картинами знаменитых живописцев, — так по крайней мере уверял хозяин, и большая часть соседей верили ему на честное слово; а некоторые знатоки, в том числе княжны Зорины, не смели сомневаться в этом, потому что на всех рамах написаны были четкими буквами имена: Греза, Ван-дика, Рембрандта, Албана, Корреджия, Салватор Розы и других известных художников.
(Достоверность изложенных здесь фактов могут засвидетельствовать генерал Джэксон, президент Ван-Бюрен, граф Абердин, генерал Санта-Анна и многие другие.)
Он отправился в Вашингтон, представил г. Ван-Бюрену, тогдашнему министру, как противны были здравой политике отношения двух держав, и в конференциях, продолжавшихся десять дней, вопрос был совершенно разъяснен между двумя посредниками.
Хорошо, когда в желтую кофту // душа от осмотров укутана! // Хорошо, // когда брошенный в зубы эшафоту, // крикнуть: // «Пейте какао Ван-Гутена!»
Роскошно убранный, огромный мужской кабинет; в нем малахитовый камин с большим зеркалом; на стенах подлинные Ван-Дик и Рубенс.
Конечно, мужа убитой и ее любовника вместе не сводили, так как Ван-Смиссен был в состоянии задушить графа, или, по крайней мере, покуситься на его жизнь.
Во время тех же поездок в суд Николай Герасимович Савин познакомился с двумя очень милыми людьми: депутатом бельгийской палаты Ван-Смиссеном, обвинявшемся в убийстве своей жены из ревности, и французом графом Дюплекс де Кадиньян — любовником этой убитой мужем женщины, который, увлекшись ею, наделал в Брюсселе более миллиона долгов, а после ее смерти уехал в Ниццу, не расплатившись со своими кредиторами и поднадув несколько простаков-бельгийцев, почему и был привлечен к суду за мошенничество.
Ван-Смиссен был очень умным и образованным человеком, известным депутатом палаты и принадлежал к клерикальной партии, которая сильно его поддерживала и добилась в конце концов после двух обвинительных приговоров присяжных кассации обоих их и третьего оправдательного приговора.
Ван-дер-Пуф было шуточное прозвание для тех, кто, подавал большие надежды с сомнительными последствиями.
— С Ван-дер-Пуфом, — отвечал Мак.
Предложения со словом «ван»
- – Нет здесь никакого секрета. Любой ребёнок из рода ванов может повторить эти фокусы. Так уж мы устроены!
- Племена, перешедшие под руку вана, сохраняли частичную самостоятельность.
- Он впервые видел так близко детей сухого оройхона и теперь поражался их одежде – чистой и мягкой, розовым необожжённым рукам и не по возрасту детскому занятию: дома в великого вана играли только пятилетки – один приказывал, другие повиновались, выполняя команды.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «ван»
Отправить комментарий
Предложения со словом «ван»
– Нет здесь никакого секрета. Любой ребёнок из рода ванов может повторить эти фокусы. Так уж мы устроены!
Племена, перешедшие под руку вана, сохраняли частичную самостоятельность.
Он впервые видел так близко детей сухого оройхона и теперь поражался их одежде – чистой и мягкой, розовым необожжённым рукам и не по возрасту детскому занятию: дома в великого вана играли только пятилетки – один приказывал, другие повиновались, выполняя команды.
- (все предложения)