Цитаты из русской классики со словом «Зиновьев»
Зиновьев оставил нам два-три увража.
— Ах, голубчик! — продолжал встревоженный и обрадованный граф. — Если бы ты знал, как мне приятно видеть твою серьезную физиономию! Ты незнаком? Позволь тебе представить: мой хороший друг Каэтан Казимирович Пшехоцкий. А это вот, — продолжал он, указав толстяку на меня, — мой хороший, давнишний друг Сергей Петрович
Зиновьев! Здешний следователь…
Хоть снежку на перву порошу Зиновéй в тот год и не принес, а Доронин, не будучи псовым охотником, про
Зиновьев праздник и не слыхивал, однако ж задумал было в тот день на всю знакомую Москву пир задать.
Зиновьев, впоследствии правый член Государственного Совета по назначению.
— Помилуйте, князь, я с удовольствием. Тяжелая перенесенная болезнь дает вам право, — заговорил Сергей Семенович, а между тем в уме его мелькало: «Не действительно ли он тронувшись?» — Какая же это просьба, князь? Все, что в моих силах, все, что могу… — добавил
Зиновьев.
— Я —
Зиновьев, судебный следователь. Имел честь быть с вами знаком и даже, если припомните, был шафером на вашей свадьбе…
— Рекомендуюсь, — сказал я, вставая и подходя к ней, —
Зиновьев… А это, рекомендую, мой друг, граф Карнеев… Просим прощения, что без приглашения вломились в ваш хорошенький домик… Мы, конечно, не сделали бы этого, если бы нас не загнала гроза…
— Я —
Зиновьев, следователь… — продолжал я. — Если помните, я присутствовал на охоте… Как вы себя чувствуете?
— Да, и теперь я готов повторить это же самое. Если вы читали мой роман, то… честь имею представиться:
Зиновьев.
— И которые были твоим несчастьем, — докончил Сергей Семенович
Зиновьев, — таково было имя, отчество и фамилия товарища и друга детства Ивана Осиповича Лысенко.
Зиновьев вскинул на нее глаза и пристально посмотрел.
— Значит, то, о чем мы вчера говорили… — начал
Зиновьев.
Зиновьев, казалось, не разделял эти убеждения; он сомнительно покачал головой.
— Что с вами, князь, вы больны, или что-нибудь случилось? — с тревогой спросил
Зиновьев, поднимаясь с кресла у письменного стола, за которым сидел. — Садитесь.
Зиновьев решил, согласно просьбе князя, не откладывать беседы с племянницей в долгий ящик. На другой же день, после службы, он заехал к ней и застал ее одну.
Сергей Семенович
Зиновьев несколько времени молча глядел на молодого человека, который сидел бледный, с опущенной долу головой. Наступило томительное молчание. Князь истолковал это молчание со стороны Зиновьева по-своему.
Зиновьев истово перекрестился, покосившись на небольшой образ, висевший в будуаре княжны. В доме Зиновьевых во всех комнатах были иконы больших размеров и в богатых окладах. Сергей Семенович и особенно Елизавета Ивановна, как и все иноверцы, переходящие в православие, были очень богомольны.
— Я доложу государыне завтра же и завтра же отдам приказ об ее аресте… Я не могу оставить безнаказанной убийцу моей сестры и племянницы, — горячо заявил Сергей Семенович
Зиновьев.
Пораженный Сергей Семенович
Зиновьев, надо сознаться, ничего не понял. Он смотрел на государыню с немым удивлением.
— Бумага получена! — после взаимного приветствия, усевшись в покойное кресло княжеского кабинета, сказал
Зиновьев.
— Нет, еще не получал, — глухо сказал
Зиновьев.
«Что это значит?» — мысленно задавал себе вопрос
Зиновьев.
Княжна Людмила осталась в восторге от дачи, которую торговал для нее Сергей Семенович
Зиновьев.
Зиновьев имел право личного доклада государыне по делам не политическим, особенной важности. Такие дела случались редко, а потому редко приходилось ему и докладывать ее величеству.
Последние слова
Зиновьев произнес с некоторою расстановкою, как бы в раздумье.
— Я слышал это от графа, — указал
Зиновьев движением головы на сидевшего рядом с князем на диване графа Свиридова, — но неужели навсегда… Стыдитесь, князь, так предаваться грусти, вы молоды, перед вами блестящая дорога, веселая жизнь. Время излечит печаль.
Такими мрачными красками мысленно рисовал себе будущее Сергей Семенович
Зиновьев, и снова перед ним вставал роковой вопрос: «Что же делать?»
Зиновьев смутился, но тотчас же оправился.
«Надо заехать к князю Сергею Сергеевичу, а оттуда во дворец!» — решил
Зиновьев и уже встал, чтобы выйти, как вдруг остановился.
— О, как часто женщины злоупотребляют этим словом, — горячо возразил
Зиновьев. — Разве мать не должна жертвовать своим личным «я» для пользы своего ребенка?
— Да, немало нужного для того, чтобы вывести из себя человека, подобного тебе, — серьезно заметил
Зиновьев. — Но ведь развод освободил тебя от железных цепей, и тебе следует уже теперь похоронить самое воспоминание о них…
Зиновьев вынул из кармана бумагу и подал князю Сергею Сергеевичу. Тот стал внимательно читать ее. От устремленного на него пристального взгляда Сергея Семеновича не укрылось то обстоятельство, что ни один мускул не дрогнул на лице князя при этом чтении.
Зиновьев вспыхнул, а затем побледнел.
Зиновьев остолбенел от удивления при таком известии.
Зиновьев вышел. Иван Осипович снова направился к окну, но не для того, чтобы взглянуть на друга, который, проходя мимо, поднял голову и послал ему еще поклон. Взор Лысенко по-прежнему мрачно уставился на частую сетку моросящего дождя.
— Они могут столкнуться, — продолжал волноваться
Зиновьев.
Кроме того, несмотря на то что супруге Сергея Семеновича было сорок лет по самому дамскому счету, она еще очень сохранилась и обладала теми женскими прелестями и качествами, найти которые в жене такому пожилому человеку, как
Зиновьев, не всегда удается.
— Женщины никогда не исправляются! — отрезал
Зиновьев.
Положим, этого не знали в обществе, но было все-таки два человека, которые знали об этой деревенской помолвке, — один из них граф Свиридов, сильно ухаживавший за княжной, и, как казалось, пользовавшийся ее благосклонностью, а другой — Сергей Семенович
Зиновьев, которому покойная Васса Семеновна написала об этом незадолго до смерти. Об этом знала княжна, лежавшая в могиле под деревянным крестом, но не знала княжна, прибывшая в Петербург.
— Пусть свершится правосудие!.. — торжественно повторил
Зиновьев.
— Я должен вам сказать, князь, — продолжал между тем
Зиновьев, — что я год тому назад слышал об этом и не придал особенного значения, хотя потом, видя поведение племянницы, не раз задумывался над вопросом, не справедлив ли этот слух… Между ею и княжной Людмилой, как, по крайней мере, я помню ее маленькой девочкой, нет ни малейшего нравственного сходства.
Через несколько минут после ухода молодого Лысенко в комнату вошел Сергей Семенович
Зиновьев.
Зиновьев пожал крепко руку князю Сергею Сергеевичу.
Зиновьев стоял как завороженный, между тем как молодой человек встал с кресла и почтительным, но гордым поклоном приветствовал хозяина дома.
— Говорите, что случилось, князь?.. Княжна Людмила?.. — встревоженно спросил
Зиновьев.
— Почему это, Люда? — спросил в первый раз, когда та высказала это свое желание,
Зиновьев.
Связью между нею и Петербургом был ее брат, знакомый нам друг и приятель майора Лысенко — Сергей Семенович
Зиновьев, занимавший в то время в петербургской административной сфере далеко не последнее место.
В это же утро первый распечатанный Сергеем Семеновичем Зиновьевым секретный пакет заключал в себе подробное донесение тамбовского наместника о деле по убийству княгини Вассы Семеновны и княжны Людмилы Васильевны Полторацких. Не без волнения стал читать бумагу
Зиновьев.
Предложения со словом «зиновьев»
- Зиновьев, руководствуясь ленинской запиской, распорядился ввести институт заложников с их немедленным расстрелом.
- Но одно всё-таки надо признать, что т. Зиновьев, умеющий прикладывать ухо к земле и слышать шаги истории, не слышит иногда некоторых «мелочей» (Сырцов: «Он другим ухом слушал»).
- Зиновьев и стал первым в истории столицы городским головой.
- (все предложения)