Уснул себе и спал в покое, чувствуя, как какой-то наглейший муравей ползал у меня по носу, а может, это была божья коровка, жук-паровоз или ещё какой-нибудь жук с дурацкой фамилией, гнать мне его было лень.
Девять месяцев оккупации совершенно истощили рабочий класс, последние сбережённые гроши были проедены, последние тряпки проданы на барахолке, и посылать этих голодных людей, соблазняя их запахом жиров, добывать власть для буржуазии и новые бедствия для трудового народа – это было наглейшей насмешкой над рабочими!
– Мне кажется, она не достойна выбора, ведь эта дрянь наглейшим образом нас обворовывала!