Прошло лет пять со времени переселения Арины Петровны в Погорелку. Иудушка как засел в своем родовом Головлеве, так и не двигается оттуда. Он значительно постарел, вылинял и потускнел, но шильничает, лжет и пустословит еще пуще прежнего, потому что теперь у него почти постоянно под руками добрый друг маменька, которая ради сладкого старушечьего куска сделалась обязательной слушательницей его пустословия.
Не из Гуслицких лесов пришли ко мне капиталы; не топил я пустых барок — будто с казенною кладью, не удерживал у рабочих трудовых денег, не шильничал… но и не мотал.