Цитаты из русской классики со словом «Люба»
Как ни просила вотчина,
От должности уволился,
В аренду снял ту мельницу
И стал он пуще прежнего
Всему народу
люб:
Брал за помол по совести.
И, сказав это, вывел Домашку к толпе. Увидели глуповцы разбитную стрельчиху и животами охнули. Стояла она перед ними, та же немытая, нечесаная, как прежде была; стояла, и хмельная улыбка бродила по лицу ее. И стала им эта Домашка так
люба, так люба, что и сказать невозможно.
Мы ехали рядом, молча, распустив поводья, и были уж почти у самой крепости: только кустарник закрывал ее от нас. Вдруг выстрел… Мы взглянули друг на друга: нас поразило одинаковое подозрение… Опрометью поскакали мы на выстрел — смотрим: на валу солдаты собрались в кучу и указывают в поле, а там летит стремглав всадник и держит что-то белое на седле. Григорий Александрович взвизгнул не хуже
любого чеченца; ружье из чехла — и туда; я за ним.
Всегда скромна, всегда послушна,
Всегда как утро весела,
Как жизнь поэта простодушна,
Как поцелуй любви мила,
Глаза как небо голубые;
Улыбка, локоны льняные,
Движенья, голос, легкий стан —
Всё в Ольге… но
любой роман
Возьмите и найдете, верно,
Ее портрет: он очень мил,
Я прежде сам его любил,
Но надоел он мне безмерно.
Позвольте мне, читатель мой,
Заняться старшею сестрой.
Стоило мне только махнуть рукой, и
любой из них, красивейший, прекраснейший лицом и породою, стал бы моим супругом.
Если он не хотел, чтобы подстригали деревья, деревья оставались нетронутыми, если он просил простить или наградить кого-либо, заинтересованное лицо знало, что так и будет; он мог ездить на
любой лошади, брать в замок любую собаку; рыться в библиотеке, бегать босиком и есть, что ему вздумается.
Любую стоит лишь унесть
И съесть...
Лариса. Для несчастных людей много простора в Божьем мире: вот сад, вот Волга. Здесь на каждом сучке удавиться можно, на Волге — выбирай
любое место. Везде утопиться легко, если есть желание да сил достанет.
— Мой дед землю пахал, — с надменною гордостию отвечал Базаров. — Спросите
любого из ваших же мужиков, в ком из нас — в вас или во мне — он скорее признает соотечественника. Вы и говорить-то с ним не умеете.
«Это — так: она — везде у себя, в
любой постели».
— Да вот случай: спроси
любого, за рубль серебром он тебе продаст всю свою историю, а ты запиши и перепродай с барышом. Вот старик, тип нищего, кажется, самый нормальный. Эй, старик! Поди сюда!
— А спроси его, — сказал Райский, — зачем он тут стоит и кого так пристально высматривает и выжидает? Генерала! А нас с тобой не видит, так что
любой прохожий может вытащить у нас платок из кармана. Ужели ты считал делом твои бумаги? Не будем распространяться об этом, а скажу тебе, что я, право, больше делаю, когда мажу свои картины, бренчу на рояле и даже когда поклоняюсь красоте…
Мужчины красивы, стройны:
любой из них годится в Меналки, а Хлои их ни на что не похожи!
— Отличный старичина, только вот страстишка к картишкам все животы подводит. Ну что, новенького ничего нет? А мы с вами сегодня сделаем некоторую экскурсию: перехватим сначала кофеев у мутерхен, а потом закатимся к Половодову обедать. Он, собственно, отличный парень, хоть и врет
любую половину.
Столь же формальным, столь же номинальным может оказаться и
любой социалистический строй.
— Да вот на столе целый воз, выбирай
любую, голубиная ты душа!
Его черная, ничем не прикрытая головка (впрочем, его волосы могли заменить
любую шапку) так и мелькала в кустах.
Этот интересный экземпляр осьминога был достоин помещения в
любой музей, но у меня не было подходящей посуды и достаточного количества формалина, поэтому пришлось ограничиться только куском ноги.
За Лизою ходила Настя; она была постарше, но столь же ветрена, как и ее барышня. Лиза очень любила ее, открывала ей все свои тайны, вместе с нею обдумывала свои затеи; словом, Настя была в селе Прилучине лицом гораздо более значительным, нежели
любая наперсница во французской трагедии.
Сцены, повторявшиеся между ними всякий день, могли бы наполнить
любую комедию, а все это было совершенно серьезно.
Увечья от руки фельдфебеля, увечья от
любого из субалтерн-офицеров, увечья от ротного командира.
Что, мои
любые хлопцы, скоро берег?
Но так как мои родители жили в Киеве, то я поступил в Киевский кадетский корпус, хотя за мной осталось право в
любой момент быть переведенным в пажеский корпус.
На углу Новой площади и Варварских ворот была лавочка рогожского старообрядца С. Т. Большакова, который торговал старопечатными книгами и дониконовскими иконами. Его часто посещали ученые и писатели. Бывали профессора университета и академики. Рядом с ним еще были две такие же старокнижные лавки, а дальше уж, до закрытия толкучки, в
любую можно сунуться с темным товаром.
Закончилось это большим скандалом: в один прекрасный день баба
Люба, уперев руки в бока, ругала Уляницкого на весь двор и кричала, что она свою «дытыну» не даст в обиду, что учить, конечно, можно, но не так… Вот посмотрите, добрые люди: исполосовал у мальчика всю спину. При этом баба Люба так яростно задрала у Петрика рубашку, что он завизжал от боли, как будто у нее в руках был не ее сын, а сам Уляницкий.
Глядя на дочерей, Анфуса Гавриловна ругала про себя хитрого старичонка гостя: не застань он их врасплох, не показала бы она Харитины, а бери из
любых Серафиму или Агнию.
Гаев(смущенно). Полно, полно,
Люба.
Ленинисты экзальтировали революционную волю и признали мир пластическим, годным для
любых изменений со стороны революционного меньшинства.
Ведь в св. Франциске Ассизском больше было священства, чем в
любом папе.
По Амуру и в Приморской области интеллигенция при небольшом вообще населении составляет немалый процент, и ее здесь относительно больше, чем в
любой русской губернии.
В сентябре эта охота еще приятнее, потому что утки разжиреют и селезни выцветут; казалось бы, все равно, а спросите
любого охотника, и он скажет вам, что убить птицу во всей красоте ее перьев, в поре и сытую — гораздо веселее.
Если же в ком и после самодурной дрессировки еще останется какое-нибудь чувство личной самостоятельности и ум сохранит еще способность к составлению собственных суждений, то для этой личности и ума готов торный путь: самодурство, как мы убедились, по самому существу своему, тупоумно и невежественно, следовательно ничего не может быть легче, как надуть
любого самодура.
— Я, как тебя нет предо мною, то тотчас же к тебе злобу и чувствую, Лев Николаевич. В эти три месяца, что я тебя не видал, каждую минуту на тебя злобился, ей-богу. Так бы тебя взял и отравил чем-нибудь! Вот как. Теперь ты четверти часа со мной не сидишь, а уж вся злоба моя проходит, и ты мне опять по-прежнему
люб. Посиди со мной…
Владимир Николаич с пятнадцатилетнего возраста уже умел не смущаясь войти в
любую гостиную, приятно повертеться в ней и кстати удалиться.
— Старайся, старайся, старичок божий… — весело говорил он, похлопывая Кишкина своей тяжелой рукой по плечу. —
Любая половина моих рук не минует… Пряменько скажу тебе, Андрон Евстратыч. Быль молодцу не укора…
Сделка состоялась на «
любой половине», то есть по полтине на брата.
Папаича увижу скоро… Мы вместе с ним экзаменовались в Лицей. Готовы были принять
любого из двух, но так как нельзя было из одного семейства быть двоим, то дал Разумовский выбор на волю покойного деда. Он выбрал меня потому, кажется, что наша семья многочисленнее…
— Пьяна? Вы говорите, что я пьяна? А хотите, я докажу вам, что я трезвее всех вас? Хотите? — настойчиво спрашивала Агата и, не ожидая ответа, принесла из своей комнаты английскую книгу, положила ее перед Красиным. — Выбирайте
любую страницу, — сказала она самонадеянно, — я обязываюсь, не выходя из своей комнаты, сделать перевод без одной ошибки.
Тебе я извиняю,
Люба, — ты пещерный человек, но вы, Симановский…
— Нет, играй,
Люба, играй, — сказал он, усаживая ее, — ты знаешь, как я люблю тебя слушать…
— Видит же бог! — воскликнул Абреев, сделавшийся из пунцового уже бледным. — То, что я вам говорю, это скажет вам в
любой деревне каждый мужик, каждая женщина, каждый ребенок!
Да и один ли становой! один ли исправник! Вон Дерунов и партикулярный человек, которому ничего ни от кого не поручено, а попробуй поговори-ка с ним по душе! Ничего-то он в психологии не смыслит, а ежели нужно, право, не хуже
любого доктора философии всю твою душу по ниточке разберет!
Свежее лицо с завидным румянцем и ласковыми серыми глазами манило своей девичьей красой; тяжелая русая коса и точно вылепленные из алебастра плечи могли нагнать тоску на
любого молодца, конечно, не из разряда «почти молодых людей», предпочитающих немного тронувшийся товар.
Естественно, что, подчинив себе Голод (алгебраический = сумме внешних благ), Единое Государство повело наступление против другого владыки мира — против Любви. Наконец и эта стихия была тоже побеждена, то есть организована, математизирована, и около 300 лет назад был провозглашен наш исторический «Lex sexualis»: «всякий из нумеров имеет право — как на сексуальный продукт — на
любой нумер».
Его можно было завести, как машину; для этого
любому из факторов, которому надоело дремать на улицах, стоило подозвать к себе старика и предложить какой-либо вопрос.
И тотчас же Арчаковский, знавший службу не хуже
любого дьякона, подхватил возглас...
Если он расположился, или, лучше сказать, разлезся на довольно большом пространстве, то нельзя сказать, чтобы к этому была какая-либо иная побудительная причина, кроме того, что русскому человеку вообще простор
люб.
Я уже сказал выше, что читательское сословие народилось в эпоху всероссийского возрождения, благодаря громадному приливу простецов. С тех пор простец множится в изумительной прогрессии, но, размножаясь и наполняя ряды подписчиков, он нимало не изменяет своему безразличному отношению к читаемому. Чтобы убедиться в этом, стоит заглянуть в
любую кофейню.
На судне все разделяли это мнение, и один из пассажиров, человек склонный к философским обобщениям и политической шутливости, заметил, что он никак не может понять: для чего это неудобных в Петербурге людей принято отправлять куда-нибудь в более или менее отдаленные места, от чего, конечно, происходит убыток казне на их провоз, тогда как тут же, вблизи столицы, есть на Ладожском берегу такое превосходное место, как Корела, где
любое вольномыслие и свободомыслие не могут устоять перед апатиею населения и ужасною скукою гнетущей, скупой природы.
А нынче — послушайте, какая трель всенародно раздается из
любого литературного клоповника! Мыслить не полагается! добрый же сын отечества обязывается предаваться установленным телесным упражнениям и затем насыщаться, переваривать и извергать. Всякий же, кто обнаружит попытку мышления, будет яко пособник, укрыватель и соучастник злодейских замыслов… Неужто же мы так и останемся при этих хлевных идеалах?
Неточные совпадения
— Ах, сахарница ты наша… любе-е-зная!
О, если б вы это сделали по люб-ви, ну, хоть не по любви, а по одной только чувственности.
Ассоциации к слову «люба»
Предложения со словом «люба»
- – Вы, как всегда, правы, голубушка! В таком случае, дайте мне ваши координаты… Чтобы я в любой момент мог вас раздобыть…
- Я достаточно знаю об отце, чтобы утверждать, что он спас бы своих людей любой ценой.
- Посмотреть данные обо всех совершенных с его помощью операциях может любой человек с доступом в интернет, а изменить или подделать эти данные не может никто.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «люба»
Значение слова «люба»
ЛЮ́БА, -ы, ж. Народно-поэт. Возлюбленная. — Слышь, Ганна, --- уедем… уедем вместе в город ---. Слышь ты, Ганна, люба моя. Серафимович, Отрезанный ломоть. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова ЛЮБА
Афоризмы русских писателей со словом «люба»
- Любой народ, велик ли он числом, мал ли, всегда талантлив, и о величии его мы в конечном счете судим по духовным ценностям, накопленным им на протяжении веков.
- Тот, кто любой ценой хочет быть первым, обречен на одиночество.
- Есть у женщин такое право:
В половодьях любой непогоды
Быть надежною переправой
Через беды и через годы.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно