Неточные совпадения
— Если так… — вдруг побледнев, начал Алексей Александрович, но в это время
адвокат встал и опять
вышел к двери к перебивавшему его помощнику.
— Он говорил о том, о чем я сама хочу говорить, и мне легко быть его
адвокатом: о том, нет ли возможности и нельзя ли… — Дарья Александровна запнулась, — исправить, улучшить твое положение… Ты знаешь, как я смотрю… Но всё-таки, если возможно, надо
выйти замуж…
― Сейчас
выйдут, ― сказал помощник, и действительно, чрез две минуты в дверях показалась длинная фигура старого правоведа, совещавшегося с
адвокатом, и самого
адвоката.
Дня через два он
вышел «на люди», — сидел в зале клуба, где пела Дуняша, и слушал доклад местного
адвоката Декаполитова, председателя «Кружка поощрения кустарных ремесел».
Я там попала в круг политиков, моя старая подруга
вышла замуж за
адвоката, а он — в парламенте, страшный патриот, ненавидит немцев.
Клим Иванович чувствовал себя так, точно где-то внутри его прорвался нарыв, который мешал ему дышать легко. С этим настроением легкости, смелости он
вышел из Государственной думы, и через несколько дней, в этом же настроении, он говорил в гостиной известного
адвоката...
Хлопоты ее вначале были очень успешны:
адвокат ей встретился участливый и милостивый, и в суде ей решение
вышло скорое и благоприятное, но как дошло дело до исполнения — тут и пошла закорюка, да такая, что и ума к ней приложить было невозможно.
— Да? Так я и подумал. Вообразите же, то дело, про которое давеча здесь говорил Версилов, — что помешало ему вчера вечером прийти сюда убедить эту девушку, — это дело
вышло именно через это письмо. Версилов прямо, вчера же вечером, отправился к
адвокату князя Сокольского, передал ему это письмо и отказался от всего выигранного им наследства. В настоящую минуту этот отказ уже облечен в законную форму. Версилов не дарит, но признает в этом акте полное право князей.
Понесла я к нему последние пятнадцать рублей;
вышел адвокат и трех минут меня не слушал: „Вижу, говорит, знаю, говорит, захочет, говорит, отдаст купец, не захочет — не отдаст, а дело начнете — сами приплатиться можете, всего лучше помиритесь“.
Выйдя из Сената, Нехлюдов с
адвокатом пошли вместе по тротуару.
С грустным и строгим лицом и с величайшею учтивостью поблагодарив жену
адвоката за честь приглашения, Нехлюдов отказался за неимением возможности и
вышел в приемную.
— Ну, да это лучше не апрофондировать. Так я вас довезу, — сказал
адвокат, когда они
вышли на крыльцо, и прекрасная извозчичья карета, взятая
адвокатом, подъехала к крыльцу. — Вам ведь к барону Воробьеву?
Беседа с
адвокатом и то, что он принял уже меры для защиты Масловой, еще более успокоили его. Он
вышел на двор. Погода была прекрасная, он радостно вдохнул весенний воздух. Извозчики предлагали свои услуги, но он пошел пешком, и тотчас же целый рой мыслей и воспоминаний о Катюше и об его поступке с ней закружились в его голове. И ему стало уныло и всё показалось мрачно. «Нет, это я обдумаю после, — сказал он себе, — а теперь, напротив, надо развлечься от тяжелых впечатлений».
— Ужасно! — говорил Нехлюдов,
выходя в приемную с
адвокатом, укладывавшим свой портфель. — В самом очевидном деле они придираются к форме и отказывают. Ужасно!
— Какой гримасник! — сказала про него жена
адвоката, когда он
вышел.
Нехлюдов с утра
вышел из дома, выбрал себе недалеко от острога в первых попавшихся, очень скромных и грязноватых меблированных комнатах помещение из двух номеров и, распорядившись о том, чтобы туда были перевезены отобранные им из дома вещи, пошел к
адвокату.
Вслед за старушкой из двери залы гражданского отделения, сияя пластроном широко раскрытого жилета и самодовольным лицом, быстро
вышел тот самый знаменитый
адвокат, который сделал так, что старушка с цветами осталась не при чем, а делец, давший ему 10 тысяч рублей, получил больше 100 тысяч. Все глаза обратились на
адвоката, и он чувствовал это и всей наружностью своей как бы говорил: «не нужно никих выражений преданности», и быстро прошел мимо всех.
В сделанный перерыв из этой залы
вышла та самая старушка, у которой гениальный
адвокат сумел отнять ее имущество в пользу дельца, не имевшего на это имущество никакого права, — это знали и судьи, а тем более истец и его
адвокат; но придуманный ими ход был такой, что нельзя было не отнять имущество у старушки и не отдать его дельцу.
Отыскали покладистых старичков, те под пьяную руку подмахнули за все общество уставную грамоту, и дело пошло гулять по всем мытарствам. Мастеровые и крестьяне всеми способами старались доказать неправильность составленной уставной грамоты и то, что общество совсем не уполномачивало подписывать ее каких-то сомнительных старичков. Так дело и тянулось из года в год. Мужики нанимали
адвокатов, посылали ходоков, спорили и шумели с мировым посредником, но из этого решительно ничего не
выходило.
Много из «Ляпинки»
вышло знаменитых докторов,
адвокатов и художников. Жил там некоторое время П. И. Постников, известный хирург; жил до своего назначения профессор Училища живописи художник Корин; жили Петровичев, Пырин. Многих «Ляпинка» спасла от нужды и гибели.
— Смотрите, что
выходит, — продолжал Вихров, — по иностранным законам прокурор должен быть пристрастно строг, а
адвокат должен быть пристрастно человечен, а следователь должен быть то и другое, да еще носить в себе убеждение присяжных, что виновно ли известное лицо или нет, и сообразно с этим подбирать все факты.
Отъевшиеся
адвокаты, успевшие с самого начала снять пенку, почти бросили свое ремесло и брались только за те немногие дела, которые
выходили из ряда обыкновенных.
Положение
выходило самое критическое; выбросить
адвокату последние десять тысяч — значит живьем отдать себя, потому что, черт его знает, Головинский, может быть, там еще надавал векселей невесть сколько, а если не заплатить, тогда опишут лавку и дом и объявят банкротом.
«Врешь, желтоглазый! Хочешь меня еще запятить к жидовину: ни в жисть!» — думал Гордей Евстратыч,
выходя от
адвоката.
Швейцар в передней и приличная обстановка приемной произвели успокаивающее впечатление на Гордея Евстратыча, а когда
вышел сам Спорцевадзе с своими желтыми глазами — он даже улыбнулся и подумал про себя: «Вот мы этого желтоглазого и напустим на кровопийцу…» Пока Брагин, сбиваясь и путаясь, передавал сущность своего дела,
адвокат небрежно чистил свои длинные розовые ногти и только изредка взглядывал на клиента, а когда тот кончил, он коротко спросил...
Шабельский (
выходя со Львовым из дома). Доктора — те же
адвокаты, с тою только разницей, что
адвокаты только грабят, а доктора и грабят и убивают… Я не говорю о присутствующих. (Садится на диванчик.) Шарлатаны, эксплоататоры… Может быть, в какой-нибудь Аркадии попадаются исключения из общего правила, но… я в свою жизнь пролечил тысяч двадцать и не встретил ни одного доктора, который не казался бы мне патентованным мошенником.
Городулин. Помилуйте, ее защищал один из лучших
адвокатов. Красноречие лилось, клубилось,
выходило из берегов и, наконец, стихло в едва заметное журчанье. Ничего сделать было нельзя, сама призналась во всем. Сначала солдат, который пользовался ее особенным расположением, потом она.
Вам повествуют о выгодах гласного суда, а на поверку
выходит, что речь сводится к рекламам в пользу такого-то
адвоката или судьи.
— Не знали, любят ли, могут ли любить, а
выходили за кого попало, да всю жизнь и мучались; так по-вашему это лучше? — говорила она, очевидно обращая речь ко мне и к
адвокату, но менее всего к старику, с которым говорила.
— Хлопотал я! — сказал старик и махнул рукой. — Как Анисима осудили, я к тому барину, что его защищал. «Ничего, говорит, теперь нельзя, поздно». И сам Анисим так говорит: поздно. А всё ж я, как
вышел из суда, одного
адвоката договорил; задаток ему дал… Погожу еще недельку, а там опять поеду. Что бог даст.
В своем обращении с
адвокатами он несколько подражал графу Алексею Петровичу, но у графа, когда тот, например, говорил: «Защита, помолчите немножко!» — это
выходило старчески-добродушно и естественно, у Петра же Дмитрича грубовато и натянуто.
Она
вышла и велела им уехать. Они отговаривали ее, но она рассердилась и велела уезжать. Тогда сани уехали, а она, в своей белой собачьей шубе, пошла по дорожке.
Адвокат слез и остался смотреть.
Она зарыдала и
вышла из кельи.
Адвокат шел ей навстречу.
От мужчин — офицеров,
адвокатов, чиновников, помещиков девочка — подросток научается всяким гадостям, привыкает бесстыдно обращаться с ними, окружена беспрестанными скандалами, видит продажность замужних жен, слушает про то, как нынче сходятся и расходятся мужья и жены, выплачивают друг другу «отступное»,
выходят снова замуж, а то так и после развода возвращаются к прежней жене или мужу.
Вся картина этого суда, скудная публика, полиция, молодые
адвокаты, с которыми я
выходил из заседания, их разговоры и даже шутки, мало подходившие к такому трагическому моменту, — все это еще сохранилось в памяти в красках и образах. И весь пустой, казарменный Версаль, где тогда палата заседала в бывшем придворном театре времен Людовиков.
В гостиной, где
адвокат нашел Лещову с вязаньем в руках,
вышел разговор вполголоса.
Вышло замечательно курьезное совпадение: все
адвокаты, так или иначе причастные к делу Гиршфельда, ко дню его суда заболели воспалением глотки, что выяснилось из прочтенных на суде представленных ими свидетельств о болезни.
— Я, впрочем, съезжу и к следственному судье, и к прокурору республики, похлопочу, но предупреждаю, что из этого едва ли что
выйдет… — утешил
адвокат клиента.
С навыком к ним, природным умом и смышленостью, приученная братом отыскивать в разных уложениях приличные к делу законы, она
вышла из этой школы маленьким чудом-адвокатом.
Во-первых, к нам совсем переехала на житье мамаша, Инна Ивановна: у Николая Евгеньевича
вышел грандиозный скандал с женой и с
адвокатом Киндяковым, и они разъехались; от Сашеньки знаю, что Николай стрелял из револьвера в Киндякова, но, слава Богу, не попал, и дело замяли.