Неточные совпадения
Этот совершенно чистый, как
алая утренняя струя, полный благородного веселья и царственности
цвет являлся именно тем гордым
цветом, какой разыскивал Грэй.
В траве, около высоких муравейников, под легкой тенью вырезных красивых листьев папоротника,
цвели фиалки и ландыши, росли сыроежки, волвянки, грузди, дубовики, красные мухоморы; на лужайках, между широкими кустами,
алела земляника…
Густые белокурые волосы прекрасного пепельного
цвета расходились двумя тщательно причесанными полукругами из-под узкой
алой повязки, надвинутой почти на самый лоб, белый, как слоновая кость; остальная часть ее лица едва загорела тем золотым загаром, который принимает одна тонкая кожа.
Ей ленты
алые вплели
В две русые косы,
Цветы, наряды принесли
Невиданной красы.
К полуночи озноб неожиданно сменился жестоким жаром, Лиза начала покашливать, и к утру у нее появилась мокрота, окрашенная
алым кровяным
цветом.
И вдруг видит он на пригорочке зеленыим
цветет цветок цвету алого, красоты невиданной и неслыханной, ни в сказке сказать, ни пером написать.
Площадь Куба. Шестьдесят шесть мощных концентрических кругов: трибуны. И шестьдесят шесть рядов: тихие светильники лиц, глаза, отражающие сияние небес — или, может быть, сияние Единого Государства.
Алые, как кровь,
цветы — губы женщин. Нежные гирлянды детских лиц — в первых рядах, близко к месту действия. Углубленная, строгая, готическая тишина.
У нее пушистые волосы
цвета кокосовых волокон, голубые глаза, блестящие, как эмаль; круглые румянцы на щеках, точно искусственно наведенные, и крошечный
алый ротик — вишенка.
Лето приходило к концу; последние
цветы шиповника облетали; черная одежда инокини была усеяна их
алыми лепестками.
Призвали на совет и Улитушку. Сначала об настоящем деле поговорили, что и как, не нужно ли промывательное поставить, или моренковой мазью живот потереть, потом опять обратились к излюбленной теме и начали по пальцам рассчитывать — и все выходило именно как раз на постный день! Евпраксеюшка
алела как маков
цвет, но не отнекивалась, а ссылалась на подневольное свое положение.
Озимое пожухло, травы порыжели, жёлтые лютики,
алая ночная красавица, лиловые колокольцы и все бедные
цветы бесплодных полей, жалобно свернув иссохшие лепестки, покорно наклонились к земле, а по ней уже пошли трещины, подобные устам, судорожно искривлённым мучениями жажды.
Я улыбнулся, взглянув на крап: одна колода была с миниатюрой корабля, плывущего на всех парусах в резком ветре, крап другой колоды был великолепный натюрморт — золотой кубок, полный до краев
алым вином, среди бархата и
цветов.
—
Заалеет опять, как маков
цвет, — перервал Лесута-Храпунов. — Нечего сказать, всякий позавидует пану Гонсевскому, когда Анастасья Тимофеевна будет его супругою.
Идет женщина в бледно-голубом платье, на ее черных волосах золотистый кружевной шарф, четко стучат высокие каблуки коричневых ботинок. Она ведет за руку маленькую кудрявую девочку; размахивая правой рукой с двумя
цветками алой гвоздики в ней, девочка качается на ходу, распевая...
А в чаше, на поверхности темно-красного вина, качаются
алые лепестки
цветов.
Стоя в двери, он видел спины людей, тесно стоявших у стола, слышал, как они чавкают.
Алая кофточка хозяйки окрашивала всё вокруг Ильи в
цвет, застилавший глаза туманом.
Ах как много
цветов! И все они тоже улыбаются. Обступили кругом Аленушкину кроватку, шепчутся и смеются тоненькими голосками.
Алые цветочки, синие цветочки, желтые цветочки, голубые, розовые, красные, белые, — точно на землю упала радуга и рассыпалась живыми искрами, разноцветными огоньками и веселыми детскими глазками.
Он набрал в рот раствор, а когда выпустил его в чашку, тот вытек, смешавшись с
алою солдатской кровью, по дороге превращаясь в густую жидкость невиданного
цвета.
Ситцевая юбка была изорвана, и кровь на ней разного
цвета — пятно бурое, пятно жирное,
алое. Свет «молнии» показался мне желтым и живым, а ее лицо бумажным, белым, нос заострен.
Она подходит ближе и смотрит на царя с трепетом и с восхищением. Невыразимо прекрасно ее смуглое и яркое лицо. Тяжелые, густые темно-рыжие волосы, в которые она воткнула два
цветка алого мака, упругими бесчисленными кудрями покрывают ее плечи, и разбегаются по спине, и пламенеют, пронзенные лучами солнца, как золотой пурпур. Самодельное ожерелье из каких-то красных сухих ягод трогательно и невинно обвивает в два раза ее темную, высокую, тонкую шею.
Я встал на ноги, очумело глядя, как таяла наша изба, вся в красных стружках, черную землю пред нею лизали
алые собачьи языки. Окна дышали черным дымом, на крыше росли, качаясь, желтые
цветы.
Нет, это было совсем не похоже на ту марсельезу, которую скрепя сердце разрешил играть градоначальник в неделю франко-русских восторгов. По улицам ходили бесконечные процессии с красными флагами и пением. На женщинах
алели красные ленточки и красные
цветы. Встречались совсем незнакомые люди и вдруг, светло улыбнувшись, пожимали руки друг другу…
И мудрено ль? Четырнадцати лет
Я сам страдал от каждой женской рожи
И простодушно уверял весь свет,
Что друг на дружку все они похожи.
Волнующихся персей нежный
цветИ
алых уст горячее дыханье
Во мне рождали чудные желанья;
Я трепетал, когда моя рука
Атласных плеч касалася слегка,
Но лишь в мечтах я видел без покрова
Всё, что для вас, конечно, уж не ново…
Небо было ясное, чистое, нежно-голубого
цвета. Легкие белые облака, освещенные с одной стороны розовым блеском, лениво плыли в прозрачной вышине. Восток
алел и пламенел, отливая в иных местах перламутром и серебром. Из-за горизонта, точно гигантские растопыренные пальцы, тянулись вверх по небу золотые полосы от лучей еще не взошедшего солнца.
Эка, эка, Васинька-то наш, размечтался,
заалел, как маков
цвет! А что она тебе за любовь-то? За любовь-то что?.. А?..
Преобладают лиловые
цвета пестрядинных рубах; затем краснеют кумачовые, желтеют,
алеют, зеленеют ситцевые.
Цветы у нас стояли в разных залах:
Желтофиолей много золотых
И много гиацинтов, синих,
алых,
И палевых, и бледно-голубых;
И я, миров искатель небывалых,
Любил вникать в благоуханье их,
И в каждом запах индивидуальный
Мне музыкой как будто веял дальнoй.
В красном углу под святыми и по двум сторонам стола полавошники были кармазинные [Кармазинный
цвет — ярко-алый.], остальные василькового
цвета.
В те дни восходящее солнце то покажется из-за края небесного, то опять за ним спрячется, то вздынет кверху, то книзу опустится, то заблещет
цветами алыми, белыми, лазоревыми, то воссияет во всей славе своей так, что никакому глазу глядеть на него невозможно.
Несутся в солнечных лучах сладкие речи бога любви, вечно юного бога Ярилы: «Ох ты гой еси, Мать-Сыра Земля! Полюби меня, бога светлого, за любовь за твою я украшу тебя синими морями, желтыми песками, зеленой муравой,
цветами алыми, лазоревыми; народишь от меня милых детушек число несметное…»
И вырезался из-за черной, как бы ощетинившейся, лесной окраины золотистый луч солнышка и облил ярким светом, как снег, белое платье красавицы и заиграл переливчатыми
цветами на синем кафтане и шелковой
алой рубахе Алексея.
В Норвегии праздник весёлый идёт:
Весною, при плеске народа,
В ту пору, как
алый шиповник
цветёт,
Вернулся Гаральд из похода.
Вот яркая зеленая луговина вся усеяна
цветами — тут и голубые незабудки, и белоснежные кувшинчики, и ярко-желтые купавки, и пестро-алые одолéни.
Милица, на имеющиеся y неё жалкие копейки, купила
цветов и, прижимая к своей груди нежную белую лилию и две пахучие
алые розы, пробралась на вокзал.
По всей степи ярко
цвели тюльпаны,
алые, как свежая кровь.
Я сунулся к зеркалу, — позор! Разгоряченное мое лица было великолепнейшего темно-кирпичного
цвета, и на нем предательскими пятнами
алел на щеках нежно-карминовый румянец.
11 ноября были мои именины, и я получил в подарок от папы и мамы собрание стихотворений
Ал. Толстого, где находилась и драма «Посадник». Красивый том в коленкоровом переплете
цвета какао, с золототисненным факсимиле через всю верхнюю крышку переплета из нижнего левого угла в верхний правый: «Гр. А. К. Толстой». И росчерк под подписью тоже золототисненный.
Он обернулся. Перед ним заблестели два черных бархатных глаза, смотревшие на него бойко и весело. Ему протягивала белую полуоткрытую руку в светлой шведской перчатке статная, полногрудая, красивая дама лет под тридцать, брюнетка, в богатом пестром платье, переливающем всевозможными
цветами. Голова ее, с отблеском черных волос, белые зубы, молочная шея, яркий
алый рот заиграли перед Палтусовым. На груди блестела брильянтовая брошка.
Тут занавеска на подмостках поднимется, сбоку выйдет Дуняшка, ткача Егора дочь, красавица была первая по Заборью. Волосы наверх подобраны, напудрены,
цветами изукрашены, на щеках мушки налеплены, сама в помпадуре на фижмах, в руке посох пастушечий с
алыми и голубыми лентами. Станет князя виршами поздравлять, а писал те вирши Семен Титыч. И когда Дуня отчитает, Параша подойдет, псаря Данилы дочь.
Лучи заходящего солнца золотили темно-синюю гладь моря, сливавшуюся на горизонте с светло-алым небом, как бы переходящим в него по оттенку
цвета.
Ноженьки ее путаются в шелковой траве; возвращаясь домой, шепчет про себя: «Все
цветы,
цветы видела, одного
цвета нет как нет, уж как нет
цвету алого, самого моего прекрасного!
Бронзовый
цвет лица, с правильными тонкими чертами и нежным румянцем, несколько приподнятые ноздри изящного носика с маленькой горбинкой и изящно очерченные
алые губки, верхняя из которых оттенялась нежным темным пушком, розовые ушки, в которых блестели крупные бриллианты и, наконец, иссиня-черные, воронова крыла, волосы, густая и, видимо, длинная коса которых, небрежно сколотая на затылке и оттягивавшая назад грациозную головку своей обладательницы — все это делало то, что Маргарита Николаевна невольно останавливала на себе внимание с первого взгляда, поражала своей, если можно так выразиться, вакханической красотой.
Сидевший был брюнет: волнистые волосы густою шапкой покрывали его красиво и правильно сложенную голову и оттеняли большой белый лоб, темные глаза,
цвета, неподдающегося точному определению, или, лучше сказать, меняющие свой
цвет по состоянию души их обладателя, смело и прямо глядели из-под как бы нарисованных густых бровей и их почти надменный блеск отчасти смягчался длинными ресницами; правильный орлиный нос с узкими, но по временам раздувающимися ноздрями, и
алые губы с резко заканчивающимися линиями рта придавали лицу этого юноши какое-то властное, далеко не юношеское выражение.
Отсюда на деревенских девушках появляются те
алые, зеленые и голубые обноски, самый
цвет которых на городской улице сверкает чем-то зазорным.
«Вспомни, как горели очи ясные, как рделись багрецом щеки маков
цвет… Вспомни, как, дрожа всем телом, изнывая в сердечной истоме, она обняла тебя… как прильнула к тебе
алыми устами, как прижала тебя к белоснежной груди…»