Станкевич был сын богатого воронежского помещика, сначала воспитывался на всей барской воле, в деревне, потом его посылали в острогожское училище (и это чрезвычайно оригинально). Для хороших натур богатое и даже
аристократическое воспитание очень хорошо. Довольство дает развязную волю и ширь всякому развитию и всякому росту, не стягивает молодой ум преждевременной заботой, боязнью перед будущим, наконец оставляет полную волю заниматься теми предметами, к которым влечет.
Что касается графа Ратицына, то он, может быть, скучал больше других, но он не хотел в этом сознаться, приученный с детства скрывать свои ощущения, что служит главной задачей
аристократического воспитания.
Неточные совпадения
Здесь они родились, получали
воспитание и женились на
аристократических выродках или знаменитостях сцены и demi-monde’a [Полусвета (фр.).], пускали семя и в крайнем случае возвращались на родину только умереть.
Обеспеченность состояния, прекрасные манеры и почти ученое
воспитание сблизили Бахтиарова на дружескую ногу с некоторыми из его
аристократических товарищей.
Дух аристократизма, а по-тогдашнему — барства высшего круга, веял над этим семейством. Блестящее, по тогдашнему времени,
воспитание, знание французкого языка, напудренные головы, фижмы — все резко отличало семейство Похвисневых даже среди других
аристократических семейств первопрестольной столицы.
— Ты знаешь, конечно, дорогой друг мой, что я по рождению и
воспитанию принадлежу к тому замкнутому, кругу общества, который в России именуется «высшим» или
аристократическим кругом, эта русская «аристократия» ничуть и ничем не похожая на аристократию европейскую, до сих пор ревниво охраняет свою замкнутость и на всякое вторжение в ее среду постороннего лица смотрит враждебно, давая подобным попыткам довольно сильный и неотразимый отпор.
Вся его фигура дышала тем
аристократическим благородством, которое приобретается не только
воспитанием и светскою жизнью, но главным образом рождением, породой.
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее
воспитание в высшем
аристократическом кругу. «Я не какая-нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [Убирайся.] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.