— Тимошка не парень, а золото, все это дело мне оборудовал: достал и молодца; видел я его — ни дать ни взять княжеский сын: поступь, стан, очи ясные, — а может и на самом деле боярское отродье, кто его ведает! Сквозь
бабье сердце влезет и вылезет — видать сейчас, а этого нам только и надобно… Довольна-ли мной, моя ясочка?..
Неточные совпадения
— До свидания, птенцы, ухожу со спокойным
сердцем. А ты, бабуся, — вполголоса и важно проговорил он, проходя мимо Агафьи, — надеюсь, не станешь им врать обычные ваши
бабьи глупости про Катерину, пощадишь детский возраст. Иси, Перезвон!
— Ты как дочь-то держишь? — все еще ворчала старуха, напрасно стараясь унять расходившееся материнское
сердце. — Она у тебя и войти в избу не умеет… волосы в две косы по-бабьи… Святое имя, и то на басурманский лад повернул.
— Сенька — это особая статья:
сердце бабье глупое, нелепое… Разве оно может жить без любви? Да и не люблю я его, а так… самообман… А впрочем, Сенька мне скоро очень понадобится.
— Грешно, Федор Алексеич! Когда сидишь ты на коне, с саблей в руке,
сердце, глядя на тебя, радуется. И доблесть свою показал ты сегодня, любо смотреть было. Брось же свой
бабий обычай, остриги волосы, как бог велит, сходи на покаяние в Киев или в Соловки, да и вернись на Москву христианином!
И, прочитав эту лекцию, дворянин, которого можно перервать, но нельзя вывернуть, впал в такое горячечное беспамятство, что мужики должны были сменить выбившегося при нем из сил Зинку и учредили при Рогожине
бабий присмотр, так как уход за больным
сердцу женщины ближе и естественнее.
Елена Петровна уже догадывается о значении вопроса, и
сердце у нее падает; но оттого, что
сердце пало, строгое лицо становится еще строже и спокойнее, и в темных, почти без блеска, обведенных византийских глазах появляется выражение гордости. Она спокойно проводит рукой по гладким волосам и говорит коротко, без той
бабьей чистосердечной болтливости, с которой только что разговаривала...
Когда бойкая огородница Фимка Пушкарева, больно побитая каким-то случайным другом
сердца, прибежала к Тиунову прятаться и, рыдая, стала проклинать горькую
бабью долю, — кривой сказал ей ласково и внушительно...
— Не кричите, щуренька, народ смотрит, — сказал я, обходя Павла Ивановича. — Прекратим этот разговор. Это
бабий разговор… Скажу вам только три строчки, и будет с вас. Ездил я к Калининым, потому что скучал и интересовался Наденькой… Она очень интересная девица… Может быть, я и женился бы на ней, но, узнав, что вы ранее меня попали в претенденты ее
сердца, узнав, что вы к ней неравнодушны, я порешил стушеваться… Жестоко было бы с моей стороны мешать такому хорошему малому, как вы…
«Распуста! — выговорил он про себя то самое слово, которое выплыло у него в лесу, когда он там, дорогой в Мироновку, впервые определил Серафиму. — Злоба какая зверская! — толпились в нем мысленно приговоры. — Хоть бы одна человеческая черта… Никакой сдержки! Да и откуда?.. Ни Бога, ни правды в
сердце! Ничего, кроме своей воли да
бабьей похоти!»
— Ну, это ты оставь и
сердце свое переломи… он мне нужен, а предчувствия эти ваши — одни
бабьи бредни…